style="font-size:15px;"> Том напрасно стучал в дом Кощея, рвал ручку двери: ему не отпирали. Потом оконце приоткрылось:
– А ну п-шел отседова! Спать не мешай! – крикнул грубый голос. Вряд ли эскулапа – скорее, лесоруба, а в прошлом, наверняка, стрелка.
Однако Том и не подумал робеть. Еще раз грохнул ботинком в дверь.
– Пацана позови, Кощеева детеныша! Потолковать с ним надо.
– Спит он уже, – отозвался все тот же хрипатый.
– Разбуди!
– Вот еще! Не тебе, пацан, мне приказывать.
– Разбуди! – потребовал Михал, отстраняя Тома и поднимаясь на крыльцо.
Ему тут же отворили. Здоровяк в ватнике на голое тело провел Михала и Тома на кухню. Здесь горела вечная лампа. И на стуле, одетый в теплый свитер и рейтузы, сидел давешний мальчишка, тот, что выманил Виктора Ланьера из дома. Сидел, съежившись, глядя в пол. Ожидал расправы.
– Ну, рассказывай, Рустик, чем тебе Генрих заплатил, чтобы ты ему в спектакле подыграл, – сказал староста, усаживаясь на табурет напротив.
– Да я… я просто так, дядя Михал, – попробовал запереться Рустик. – Сказали, я пошел и позвал. Откуда мне знать – для чего.
– Не лгать! – рявкнул староста.
– Две пачки сигарет дал, – признался Рустик. – И жвачку. Жвачку я уже съел. А сигареты – вот. – Рустик выложил пачки на стол.
Приоткрылась дверь, худой тощий человек в халате и вязаной шапочке шагнул на кухню несмело.
– Да ладно тебе, Михал! – попробовал защитить сына Кощей. – Ну, глупость сотворил, искушению поддался, так мальчишка ведь. Что ж нам, казнить его теперь?
– За глупость надо платить. Явятся псы – рабов покупать после Нового года, продадим.
– Да ты что? – Кощей стал рвать халат, царапать грудь, будто хотел что-то спрятанное достать и отдать старосте, как Рустик только что отдал сигареты. – Побойся бога! Да за что мальчишку-то?
– Я же сказал: за глупость. – Михал был невозмутим.
– Дядя Михал! Простите! – заревел Рустик. – Я вам скажу, я такое нашел, случайно… Я отдам! Вот.
Он кинулся на колени, поднял деревянную плашку в полу, и извлек из простенького тайничка припрятанное днем: кобуру от игломета. Похитителю было несподручно лежать, ожидая жертву, держа под одеялом не только игломет, но и кобуру с ремнем. Вот он кобуру и бросил за кровать, а пацан после уже нашел.
Михал взял находку, повертел в руках. Кожа хорошая, заклепки металлические, пряжка серебряная, и на ней эмблема – венок, меч и орел.
– Знак Валгаллы. Вот откуда этот Генрих пожаловал. – Староста покосился на Тома. – Они ждали герцога, знали: осенью герцог непременно придет в деревню. Ну что ж, дождались. Ладно, Рустик, не будем тебя продавать. – И староста слегка тронул Тома за плечо. Разрешал пару раз виновного приложить. От души.
Том не сдвинулся с места.
– Ты чего? – спросил Михал.
– Надо
