его в качестве источника света, когда увидел на комоде очертания предмета, довольно странного на мой взгляд. Приблизившись, я понял, что передо мной старая масляная лампа, вполне готовая к использованию. Рядом нашелся и коробок, полный спичек.
Это заставило меня вспомнить еще об одной странности Гауса Кринсби. По слухам, он не слишком жаловал достижения современной науки и те обыденные для других вещи, к которым общество давно успело привыкнуть. Он словно бы жил в другом столетии, ревностно охраняя свой небольшой, полный неразрешимых загадок мир.
Возможность использовать столь старую вещицу показалась мне забавной. Я поджег фитиль, взял лампу в руки и, глядя на ее тусклое свечение, вышел из комнаты.
Трепещущее пламя весьма своеобразно разгоняло мрак в коридоре, заставляя его оживать, расползаться по стенам в стороны, а затем вновь смыкаться за моей спиной. От этого создавалось странное впечатление, что дом – разумное существо, по-настоящему пробуждавшееся только ночью. Но я быстро прогнал эти мысли прочь.
Как я и думал, на ужин с родственниками мне попасть не удалось. Приветственную речь дяди Гауса я пропустил и оттого чувствовал на себе тяжесть вины, полагая, что своим поведением вполне мог оскорбить хозяина особняка. Часы на лестнице показывали без четверти одиннадцать. К этому времени все остальные, кто находился здесь, успели разойтись по своим комнатам.
В обеденном зале при свете пары канделябров по сторонам осталась лишь Лорейн. Она сидела за пустым столом с бокалом в руках и еще практически полной бутылкой вина.
– Доброй вам ночи, тетушка, – поприветствовал ее я.
– Мой милый Эндрю! Стоило мне увидеть робкий огонек в темноте, я сразу поняла, что это ты. Рада, что все же смогу насладиться твоим обществом перед сном.
– Не знал, что вы неравнодушны к спиртному, – сказал я, усаживаясь рядом.
– Ах, это? – расплылась в улыбке она. – Урожай тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. В своей обыденной жизни я едва ли смогу позволить себе нечто подобное. Но, раз уж старый затворник не имеет ничего против, почему бы не воспользоваться его гостеприимством? Не сомневаюсь, отсутствие одной – двух бутылок среди своих огромных запасов он даже не заметит.
– Дядя Гаус был недоволен, что я не пришел на ужин?
– С чего ты взял? Увидеть тебя, представить тебя остальным было исключительно моим желанием. Он же крайне скуп на эмоции, либо за годы жизни научился тщательно их скрывать. Знаешь, я часто задаюсь вопросом, для чего вообще ему все это? Непохоже, что люди, связанные с ним кровью, его слишком интересуют. И тем не менее он продолжает собирать нас здесь вместе каждое десятилетие.
– Как бы то ни было, я хочу перед ним извиниться. Уместно ли будет зайти к нему завтра поутру, когда…
– К чему ждать? – искренне удивилась Лорейн, при этом заметно воспряв, вмиг освободившись от влияния вина, которое уже успело на нее
