в некоторых местностях честный поденщик все еще мог рассчитывать на воскресный обед у сквайра или у соседа-фермера. Твердо соблюдался порядок старшинства, и кое-где старое выражение «сидеть ниже солонки» сохраняло свое первоначальное значение, то есть сидеть в нижнем конце стола, не на почетном месте, – массивная солонка незримо разделяла сидевших за столом хозяев и слуг. Однако в богатых домах к этому времени стали обычаем отдельные столы и даже отдельные столовые комнаты.
В некоторых больших домах преимущественно на сельском Севере еще сохранялся обычай выставлять у дверей в специальной посуде остатки пищи для бедных, но изменившийся образ жизни и питания покончил с этим средневековым обычаем. Различные французские деликатесы, засахаренные фрукты и цветы, итальянские соусы и совершенно новая подача блюд, когда упор делался на большую элегантность обслуживания, а не на содержимое тарелок, – все это вступало в противоречие со старыми обычаями. Консервативные писатели уже оплакивали ростбиф старой Англии как вещь из прошлого. Все же продолжали подавать плотный и основательный обед; по праздникам невозможно было обойтись без жирной оленины, фаршированной индейки, фазанов, свиной головы. А осенью для всех классов общества подлинным деликатесом был молочный поросенок.
Несмотря на местные традиции, английское общество оставалось строго иерархичным, но для этой иерархии не существовало барьеров, это была крутая лестница, по которой постоянно поднимались и сходили люди.
Подобное положение не наблюдалось в соседних странах. Как правило, джентри Уэльса были беднее и проще, чем джентри Англии. «Скорее вы можете обнаружить 50 джентльменов с годовым доходом в 100 фунтов, чем пятерых с годовым доходом в 500 фунтов», – заметил один наблюдатель из Англии. Валлийский джентльмен вел патриархальный образ жизни: его дом был возведен из камня, в дымоходе над огнем камина коптился лосось, вокруг открытого очага и вдоль стен стояли скамьи, по воскресным дням обеденный стол застилали вязаной скатертью. В глазах своих слуг и арендаторов он был больше чем работодатель; они продолжали сохранять верность его роду и гордились им. Зачастую хозяин дома даже не пытался обзавестись английской фамилией, потому что знал из устной традиции о своем происхождении из королевского рода. Он презирал подобную привязанность англичан к фамилиям. Его звали Дэвид Эванс; его сын Эван, крещеный в честь деда, будет зваться Дэвис. Его жизнь, бывшая отражением почти угасшей кельтской традиции, была по-своему проста и поэтична. Но даже несмотря на упадок, кельтское общество было более консервативно, чем английское общество, живущее по принципу «проложи свой собственный путь».
Честолюбивые валлийские юноши искали удачи отнюдь не у себя на родине, а в Англии, где окружающие часто воспринимали их вспыльчивый характер и характерный акцент с раздражением. В церкви или в юридической конторе их красноречие и воображение постоянно уносило их в заоблачные
