хочу, чтобы у меня был выбор, – промямлила она еле слышно, в отчаянии пытаясь придать своему голосу хоть частичку той дерзости и уверенности, с которой говорила об этом с человеком на берегу.
– Что за вздор? Выбор? Разве это должно заботить воспитанную барышню? Выбор? Ты что на базаре – выбирать? Это жених, моя дорогая, выбирает, а девица должна с радостью принять его выбор, – он встал и нервно заходил по кабинету. – Сама! Что там, в этом институте, совсем вам мозги, что ли запудрили? Сама… Ишь придумала… Послушай, – он остановился и, стараясь говорить мягко и убедительно, произнес: – Жених твой – человек очень обеспеченный, давно я с ним знаком. Хозяин отменный. Здесь, в Мардакяне, у него вилла роскошная, побогаче Майского будет. К сожалению, завтра к нам он приехать не сможет, а вот во вторник, мы уже сговорились, поедем с тобой в оперу на закрытие сезона, там мы и условились встретиться… Ну, что ты, что ты, – он увидел, что Саша уронила голову в руки и беззвучно заплакала. Павел Иванович подсел рядом и ласково погладил ее по голове. – Дурочка, да о таком муже только мечтать. Я же счастья тебе хочу, Саша.
Она вдруг сползла на пол, встав на колени, и сложив умоляюще руки, сквозь слезы заговорила:
– Папа, прошу тебя, прошу тебя, умоляю, я ведь учиться хотела ехать, я ведь не этого совсем хочу, – она затряслась в рыданиях, стоя на коленях, вдруг почувствовав себя совершенно несчастной.
– Ты эти глупости брось, Александра, – строго сказал Павел Иванович, взяв ее за плечи. – Выучилась уже. Совсем тебе в твоем институте голову заморочили этим университетом. Кому нужна слишком ученая жена? Вздор это все. И потом, работать я все равно тебе не позволю. Я всю жизнь горбатился вовсе не для того, чтоб мои дочери работать пошли. Что обо мне старый твой дед подумал бы? Я его уважения столько лет добивался, он бы точно не одобрил этого… Маша – дура, ты что, того же хочешь? Ходит как мышь серая, со своей работой, муж ее, будь не ладен, откуда и нарисовался, такую девицу к рукам прибрал, а обеспечить не может. Одета, как чучело. Не позволю, ты поняла меня, не поз-во-лю, – он строго смотрел на нее, невзирая на ее слезы и сотрясающееся тело. – Пойми, – продолжал уже мягче, – это мой отеческий долг. Партия хорошая, будешь жить роскошно, в Европы, в Петербург, куда хочешь. Человек он не жадный, довольно образованный. В общем, давай, успокаивайся и настраивайся: во вторник поедем на встречу, – он наклонился над ней, руками поднял ее заплаканное лицо и нежно поцеловал в лоб. – Все будет как нельзя лучше, Сашенька. Еще благодарить меня будешь.
Она обхватила руками его ладони и еще сильнее заплакала. Тут уже отец не выдержал и встал.
– Поди-ка сюда, – позвал он ее к столу, открывая секретер.
Саша с трудом встала, слезы застилали все кругом, но ослушаться не смела. Отец же достал какую-то бумагу и мягко сказал:
– Александра, я не хочу, чтоб ты думала, что я тобой распоряжаюсь. Дочка, посмотри, я оформил на тебя купчую на шикарный участок в Мардакянах. Ты знаешь, ты очень богатая невеста, с роскошным приданным.
