style="font-size:15px;"> Маркус закрыл глаза. Он уже укорял себя за то, что произнёс вслух.
– Всё не так. Всё совсем не так. Ты была моей радостью. И моим утешением в самые худшие дни. Но, Алисса, почти каждый раз, когда ты сталкиваешься с препятствием – ты бежишь. И сейчас пытаешься сделать то же самое. Трудности нужно преодолевать, а не сбегать от них – как ты этого не понимаешь?
Алисса сглотнула слёзы. Лучше бы он оскорблял её, ругал на чём свет стоит. Любой вариант был бы в тысячу раз лучше. Этими словами Маркус взбередил глубокую рану, с которой она жила годами. Ещё вчера Лисса была счастливой, влюблённой и безмятежной. А сегодня она – труслива, никчёмна, глупа и брошена.
– Уходи, – прошептала она с затравленным взглядом. – Уходи, Маркус. И никогда не возвращайся.
В этот миг он перестал для неё существовать. Впрочем, как и всё вокруг. Алисса осела на пол, уткнувшись в колени, и уставилась перед собой. Маркус говорил ей что-то, но она не слышала, не различала его слов, не чувствовала прикосновений.
Что-то в её лице перепугало его – что-то такое, чего он никогда не видел в ней раньше. Она вдруг стала абсолютно безжизненной – подобно кукле с замершим восковым лицом и пустыми, лишёнными чувств глазами. Лучше бы она кричала на него, била посуду, залепила ему пощёчину – но не сидела бы вот так, безжизненно и устало, с полной отстранённостью и апатией. Маркус ощутил безотчётный страх чего-то ужасного и непоправимого. Нет, он не мог оставить её одну, что бы она там ни говорила.
– Милая, – сказал он, присев рядом, – тебе нужно отдохнуть. Давай я отнесу тебя в постель. Что скажешь?
Алисса и не взглянула на него. Маркус обхватил её слабое тельце и уложил в постель. Дождавшись, когда она уснёт, он предался гнетущему отчаянию.
Глава 2. Неразрешимые противоречия
В полночь Алисса пробудилась.
Она и не помнила толком, как заснула. Перед глазами стояло лицо Маркуса – мрачного, со следами тревоги и испуга в глазах. Чего он так испугался? Ах, ну да. Он впервые видел её в подобном состоянии. Впервые она предстала перед ним такой, какой и была до встречи с ним – ослабевшей, бессильной, ко всему равнодушной. Алисса никогда не рассказывала, что ей пришлось пережить. Не рассказывала о том, как неделями не выходила из дома, не вставала с постели, погружённая в собственную никчёмность. Не рассказывала о боли, о ненависти к себе, настолько сильной, что не хотелось жить.
Но теперь Маркус поймёт. Непременно догадается. Он слишком внимателен к деталям. И слишком уж хорошо считывает её чувства.
Он бы не испугался так сильно, если бы не понял.
Алисса вновь ощутила стыд. С этим чувством она жила годами. Испытывала его всякий раз, когда кто-то обнаруживал её внезапную слабость или подлавливал на ошибке.
Она поднялась с постели. В комнате царила полнейшая темнота: даже фонари за окном не горели. Ей удалось различить фигуру, лежащую на тесном диване. Спал Маркус или нет – оставалось
