Григорьевич! Знаешь ведь, что бабье сердце не камень. Ну будет вам, граф. И вы, Антон Карлович, будьте повеселее. Проект ваш я утверждаю. Только вы со строительством погодите. В казне свободных денег сейчас нет. Но вы этот мраморный дворец непременно построите.
Ринальди. Спасибо, государыня.
Орлов. И от меня спасибо. Нешто я против мраморного дворца.
Екатерина. Вот и ладно. Теперь расскажите, господин Казанова, о ваших встречах с Вольтером. Это один из самых светлых умов в Европе.
Казанова. Да, это великий ум, государыня. Мы посвятили несколько встреч разным вопросам литературы и искусства. Вольтер интересовался творчеством моего друга Карло Гольдони. Я ему читал стихи знаменитого Ариосто. А Вольтер декламировал на память два больших отрывка тридцать четвертой и тридцать пятой песни этого божественного поэта, хотя когда-то писал о нем очень дурно.
Екатерина. Были ли у вас, сударь, беседы по вопросам философским?
Казанова. Были, государыня. Но тут наши взгляды с господином Вольтером сильно расходятся. Этот великий муж намерен посвятить всю свою жизнь борьбе с тем, во что человек верует, борьбе с предрассудками.
Орлов. И правильно делает!
Казанова. Не следует бороться с тем, чего все равно не уничтожить. В этом я пытался убедить Вольтера.
Екатерина. И что же он?
Казанова. Вольтер говорит: что не окончит он, окончат другие.
Екатерина. А что он называет предрассудками?
Казанова. Все то, во что человек слепо верит.
Орлов. Слепая вера, государыня, только мешает нашему развитию. Петр-то Великий был прав, когда расправлялся с попами.
Екатерина. С попами, да не с верой, сударь мой.
Казанова. Предположим, уничтожите вы веру, уничтожите предрассудки, чем вы их замените?
Орлов. Разумом.
Казанова. Вот и Вольтер говорит – разумом. Только разум-то у каждого человека свой. По какому разуму жить будем?
Екатерина. Вольтер не раз писал мне в своих письмах, что хочет видеть людей свободными и счастливыми. Да кто же этого не хочет?! Но я не думаю, что вера – такое уж рабство.
Казанова. Яс вами согласен, государыня. Человек избрал это рабство добровольно. Для многих это единственная радость и утешение. Так стоит ли лишать человека этой радости?
Екатерина. Ваши рассуждения очень любопытны, господин Казанова, и никак не согласуются с тем, что довелось мне о вас услышать. (Смеется.) А что, сударь, правда ли, что вы человек необузданных желаний и что в делах амурных для вас нет никаких преград и никаких предрассудков?
Казанова. Может, что и правда, ваше величество, а что и нет. Я иногда сам про себя слышу такое, что очень вырастаю в собственных глазах. Да потом вспоминаю, что сам ненароком и пустил этот слух.
Екатерина.
