«кау-кау», щёлкнула клювом и, к вящему изумлению бабки Матрёны, действительно улетела, будто собираясь исполнить её просьбу. Вскоре бабка Матрена увидела, что вдоль ограды к ней идёт какой-то человек. Когда он подошел ближе, она узнала в нём Олега, мужа Марины и молодого хозяина Усадьбы волхва, как его называли в Куличках. Он улыбался, явно радуясь нежданной гостье, и в то же время был немного удивлён, что также не мог скрыть.
– Матрёна Степановна, какими судьбами? – спрашивал он, не зная, как ему поступить – то ли приобнять её и поцеловать в щёку, как это принято в городе и между близкими людьми, то ли просто протянуть руку. Бабка Матрена, здороваясь с посторонними, предпочитала рукопожатия, однако Марину, считая её почти родной и искренне любя, она всегда целовала. Но Олег не был уверен, что любовь суровой старухи к его жене даёт ему те же права. Поэтому он растерянно топтался возле неё и ограничивался словами. – А уж Марина-то как рада будет! Она давно хотела показать вам нашу малышку.
– Что же помешало? – резонно спросила бабка Матрёна. – Я за забором не прячусь.
Олег смутился и попытался оправдаться:
– Уже собрались было, да у малышки зубки начали резаться. Просто беда! Плачет и плачет, и днем и ночью, аппетит совсем пропал. Мы с Мариной не знаем, что и делать, а от Тимофея в этом вопросе проку нет.
Бабка Матрёна покачала головой, то ли осуждая, то ли удивляясь.
– Охладите соску и дайте ребенку, пусть погрызёт, – посоветовала она. Олег даже не подозревал, что её голос может быть таким ласковым. – Ещё помогает массаж дёсен напальчником или мягкой щеткой. Так моя бабка делала, когда у меня самой зубки резались, а потом и я…
Она осеклась, и Олег знал почему. Марина рассказывала ему, что бабка Матрена не любила вспоминать при чужих людях о своём собственном ребёнке, которого потеряла в молодости. Старуха не терпела жалости к себе и предпочла замкнуться в своём горе, страдать в одиночестве.
«Время было такое», – грустно говорила Марина. – «Когда люди старались быть крепче железа. Помнишь, как Маяковский писал: «Гвозди бы делать из этих людей…»? А также они воспевали стальные руки-крылья. Просто ужас, правда?»
Олег соглашался с ней и жалел бабку Матрёну, а еще радовался тому, что они живут в другое время и что его жена не такая…
Как бы он сам поступил, случись с ним та же беда, что и с бабкой Матрёной, Олег не знал и даже думать об этом не хотел. Поэтому сейчас он быстро перевёл разговор на другую тему.
– Что же это мы здесь с вами стоим, Матрёна Степановна? – воскликнул он. – Прошу, прошу за мной! Как говорится, гость в дом – Бог в дом.
Но упоминание о боге, который незадолго до этого стал невольной причиной её ссоры с братом, только причинило бабке Матрёне новую боль. Лицо своенравной старухи стало мрачнее грозовой тучи. И её голос изменился до неузнаваемости, когда она – будто гром прогремел, – сурово произнесла:
– По делу я. К тебе, не к Марине. Ты уж не взыщи
