уместно сделать одно отступление. В медицине и в радиационной гигиене используют такие термины, как риск смерти, канцерогенный эффект, относительный онкологический риск и т. п. Проблема в том, что учёные и люди неискушённые понимают эти термины по-разному.
Обычного человека такие слова просто пугают. «Ага, – рассуждает он, – где радиация – там риск умереть от рака; значит, радиация смертельно опасна».
Учёные вкладывают в эти слова другой смысл. Они используют специальные термины, чтобы оценить опасность количественно, в цифрах. Скажем, вероятность, равная 10—6 (одна миллионная) – это мизерная вероятность какого-то потенциально опасного события. Фактически это означает безопасность. А вот вероятность, равная 0,1 (одна десятая, или 10%) – приличная величина. Один человек может её и не почувствовать, но в группе из ста человек угроза коснётся десяти из них. Для учёного вероятность 10—6 отличается от 0,1, как небо от земли. А для неспециалиста риск смерти, равный 10—6 и 0,1, звучит одинаково жутковато. Таким образом, понимать риск как синоним опасности неправильно.
Вероятностный характер радиационных раков – их главная особенность. Это означает, что отдалённые эффекты от облучения подчиняются законам теории вероятности, статистики. Подчеркнём: частота онкологических заболеваний может быть рассчитана только для больших групп людей – в зависимости от коллективной дозы. А точно предсказать, кто именно заболеет – невозможно. Нельзя рассуждать так: «Иванов получил дозу 0,5 Зв – ничего страшного, а Петров получил два зиверта – вот он точно умрёт от рака». Подобный прогноз работает для лучевой болезни: Иванов ею не заболеет, а Петров заболеет обязательно. В отношении же онкологических заболеваний действует правило пропорционального риска: у Петрова вероятность заболеть раком выше, чем у Иванова, в 4 раза. Но вероятность не означает неизбежность.
В-пятых (у меня все ходы записаны). Прямая зависимость «Доза-эффект» доказана для больших и, с меньшей надёжностью, средних доз облучения. А что же в области малых доз? Казалось бы, какие проблемы? Проследить за состоянием здоровья людей, получивших такие дозы – и обработать полученные данные. Однако не всё так просто. Получить надёжную статистику для малых доз очень трудно: значение спонтанной, естественной смертности от рака слишком велико. И выделить на этом фоне вину именно радиационного рака трудно, а чаще всего невозможно.
Но понятно, что 1 мЗв примерно в тысячу раз безопаснее, чем 1 Зв. И если один зиверт даёт 10%-ный прирост онкологического риска, то миллизиверт – не более 0,01%. Для одного человека это нулевая опасность, а для больших популяций…
Не будем спешить с выводами, о малых дозах мы побеседуем отдельно и основательно.
В-шестых. Раковые заболевания проявляются далеко не сразу после облучения (в отличие от лучевой болезни). Не бывает такого варианта: «Шёл, поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – рак». Онкологические заболевания имеют длительный скрытый период.
