оглядываясь по сторонам, сообщил я и тут же почувствовал, как чья-то рука потянула меня за рукав пиджака.
Я оглянулся и увидел подле себя сухонького старичка с длинной седой бородкой в черной еврейской шляпе.
– Молодой человек, – скрипучим голосом произнес старик. – Простите, я услышал по речи, что ви таки русский.
– Да, и что с того?
– Я хотел показать вам пару замечательных работ Модильяни. Уверяю вас, что это подлинники. Я продам их совсем недорого. Старик Соломон имеет с вас совсем небольшой гешефт. Только на бутылочку бурбона.
Старик яростно жестикулировал. Его смуглые пальцы изобразили в воздухе нечто маленькое, не больше дюйма, при этом черные выпуклые глаза смотрели с мольбой и по-детски невинно.
– Благодарю вас, – чуть насмешливо отвечал за меня Алекс.
– Но если вам не нравится Модильяни, – картавя, невозмутимо продолжал старик, то у меня есть еще работы Сезана, Гогена и Ренуара. Но за ними надо будет сходить ко мне домой. Я живу недалеко, на улице Абрёвуар (Rue de l'Abreuvoir). Пойдемте прямо сейчас. Мы легко сторгуемся.
– Извините месье, но у нас с другом были совсем иные планы, – отстранялся от назойливого старика Алекс.
– Да, погодите же, господа. Если вас таки не интересует живопись великих мастеров, то мы можем предложить нарисовать ваш портрет. Совсем недорого. Лучший в Париже портрет! За двадцать франков мой товарищ Арон нарисует вам настоящий шедевр. И вы повесите его в своей гостиной и станете на него любоваться, а ваши гости будут удивляться тому, насколько славный портрет вам нарисовали на Монмартре.
Еврей показал рукавом вглубь художественных рядов, и оттуда почти сразу материализовалось другое улыбчивое лицо пожилого рыжего господина в черном котелке. Он выразительно тыкал себя в грудь, поясняя нам, что речь идёт именно о нём. И что именно он готов написать любой портрет для русских господ.
– Пойдем отсюда быстрее, не то они не отстанут, – шепнул мне на ухо Алекс, и мы отошли от назойливых продавцов в сторону. – Поверь, здесь есть на что посмотреть. И есть, что купить. Но это всё позже. Я познакомлю тебя с хорошими художниками, и ты купишь себе несколько отличных работ. А пока будь готов, что тебе начнут впаривать работы всех великих импрессионистов. Причем, одни лишь подлинники.
Мы с Алексом посмотрели друг на друга и от души рассмеялись.
Как я уже сказал, эта площадь поражала буйной пестротой красок, всевозможных багетов и натянутых холстов. У некоторых мастеров были устроены многоярусные стеллажи с картинами. Целые мини-вернисажи, освещенные щедрым парижским солнцем. Я шел меж рядами и не мог оторвать любопытных глаз от некоторых полотен.
– Смотри, Алекс, эти цветы похожи на знаменитые «подсолнухи» Ван Гога.
– А ты глянь вон туда. На тот ряд. Он весь состоит из подсолнухов, – хмыкнул Алекс. – И всё было бы неплохо, если бы их уже не написал когда-то сам Винсент. Он в основном применял для своих работ
