от меня ни на секунду. У меня жутко свело живот, задрожали руки и ноги, но я не подала виду. Моя походка оставалась уверенной, потому что я знала, что он это заметит.
Он был слишком наблюдательным.
Бен удивился, но был рад меня видеть, Кайл тоже. А он… Он ничего не сказал. И ничего не сделал, только не спускал с меня глаз.
Как сейчас.
Киара подошла к нему, потом вернулась и прошептала мне, что он очень зол. Когда мы расселись за столом, я ожидала, что он будет меня игнорировать, но не тут-то было. Он смотрел на меня так, словно мое присутствие его раздражало. Нет, хуже: в его настойчивом взгляде читалась ненависть и ярость.
Враждебность, очень похожая на ту, которая переполняла его в самом начале нашей совместной жизни.
И сейчас я избегала взгляда его серых глаз, которые неотступно следили за мной. Они ощупывали каждый миллиметр моей кожи и ловили каждое движение, очень меня нервируя.
Он откашлялся, встал, и за столом повисло неловкое молчание. Краем глаза я заметила, что он вышел, пробормотав:
– Пойду покурю.
Элли весело улыбнулась мне, Киара тоже. А вот Бен, не стесняясь, издал смешок и продолжил беседу с одним из кузенов.
Шон прошептал мне на ухо:
– Я не знал, что ты знакома и с Киарой.
– Это подруга… с которой мы вместе отдыхали. А через нее я познакомилась с Беном и Кайлом… и Элли.
Не совсем вранье… но и не совсем правда.
Он кивнул и переключился на разговор со своим отцом и дядей, Гектором Скоттом. Я помнила и Гектора, и его дочь Сиенну. Что до отца Шона, Ричарда, я никогда его раньше не видела, поскольку их не было на вечере в Лондоне в прошлом году.
Кстати, я отметила, что не было и многих других. Явный перебор незнакомых лиц за столом.
Через несколько минут он вернулся. Не знаю, обратили ли внимание остальные гости на его настроение, но в зале повисла тишина. Повернувшись, я заметила, что Шон рассматривает его с насмешливым видом. Бен еле сдержал очередной язвительный смешок и заработал убийственный взгляд кузена.
Тишина стала тяжелой, в воздухе витали недомолвки.
Он кашлянул, уставившись на тарелку, к которой так и не притронулся. Интересно, о чем он думает? Что говорит себе, видя меня прямо перед собой после года молчания? Что чувствует, узнав, что я вполне жива и решительно настроена его игнорировать?
– Скажи, Элла, как давно ты живешь на Манхэттене? – спросила Джемма.
Внезапно все посмотрели на меня. Ну все, вот он, допрос, которого я опасалась. И любопытство, от которого я мечтала укрыться.
Нога нервно задергалась. Я терпеть не могла оказываться в центре внимания, а тут еще и его внимание, что отнюдь не помогало делу. Он сверлил меня взглядом, словно пронзал насквозь, добираясь до души, он изучал меня без всякого смущения, с каким-то нездоровым удовольствием.
Но пока я пыталась откашляться, чтобы ответить, меня опередил хриплый голос:
– Год.
И впервые наши взгляды встретились. Меня пронзило
