зрителями.
– Почему они так упорно преследовали тебя? – спросил он, замедлив шаг.
Шэй удивляло, что он не сразу задал этот вопрос.
– Ты знаешь птичью лавку на Сент-Лоуренс-лейн? Она принадлежит Гилмору, как и те выдрессированные волки. Так я как раз утром выпустила всех его птиц, – она немного помедлила, – опять выпустила.
Она вновь мысленно представила, как все происходило. Ее рыболовный крючок спускался, как ведро в колодец, сквозь щель, специально проделанную в потолке лавки, опускался трижды, каждый раз немного ближе к скобе на дверце птичьей клетки. Звяканье крючка по металлу заглушал птичий гомон. Все внимание продавцов сосредоточилось на клиентке, чьи соболя явно свидетельствовали, что она в состоянии купить всю живность в их лавке. Шэй нацелилась на люк в крыше самой большой клетки. В очередной раз крючок скользнул по скобе и наконец подцепил ее. Следя за дверцей люка, она натянула веревку. Дверца поднялась вертикально, но сорвалась с крючка и упала, ударившись о края с лязгом, похожим на брошенные на стол ножи. Продавцы оглянулись. Покупательница тоже повертела головой. Но птицы не проявляли ни малейшей активности, пока Шэй не потянула так сильно, что веревка врезалась в ее пальцы. Крючок изогнулся под весом качнувшейся клетки, и птицы тут же всполошились. Практически неуловимо для человеческого взгляда в воздухе мелькнуло красное крыло, а трели певчих птиц превратились в тревожное карканье. Открывшаяся клетка дернулась и с дребезгом ударилась об стол. Первым на свободу выбрался небольшой попугай с пышными перьями цвета заката. Выпорхнул из люка и улетел за витрину лавки, точно подхваченный отливной волной. Слегка качнувшаяся клетка замерла как раз, когда продавцы повернулись к ней. Затем с тихими шлепками тасуемой колоды карт из клетки выпорхнули остальные птицы. Шэй мгновенно скрылась из вида. Птицы, взбудораженные внезапной, изумляющей свободой, взмыли к потолку шумным, разноцветным вихрем, а затем, словно по тайному сигналу, рассеялись в небе, окрасив его живыми всплесками ярких шелковистых оперений.
Парень топнул ногой и довольно ухмыльнулся, как будто сам это сделал. Задрав голову, он глянул в небо.
– И сколько же раз ты проделывала этот трюк?
– Четыре. Первые два раза прошли легко, – тогда она просто вошла в лавку, открыла клетки и скрылась.
– Тогда тебе нужна маскировка. Давай я подыщу для тебе что-нибудь в театре, – должно быть, ее лицо выразило столь явный страх, что он, рассмеявшись, добавил: – Клянусь, мы не такие черти, какими нас малюют. Хозяина сегодня не будет, так что тебя не завербуют.
– По-моему, ежели сам дьявол вводит вас во искушение, то разумнее будет отказаться, – натянуто усмехнувшись, изрекла она и, заметив его удивленный вид, заключила: – Гм, Люцифер, я ведь еще не знаю твоего имени.
– Ах, конечно. Меня кличут Бесподобным.
Он снова пожал ей руку, а затем резко свернул, не удосужившись глянуть,
