завопил:
– О Боже! Ублюдки перерезали горло! – и рухнул спиной на руки Шэй. С перевернутым лицом, он казался ей совсем ребенком, пока не подмигнул с хитрющим видом. Заслышав крики, толпа расступилась, и перед ними пробежала дрожь волнения. Бесподобный что-то лепетал, хрипел и булькал у нее на руках, точно умирающий, но каким-то образом его ноги помогали им продвигаться по улице.
Его задумка дошла до нее, и она решила ему подыграть.
– Черт возьми, прочь с дороги, – заорала она странным звонким голосом, – пропустите же нас.
Люди жались к стенам домов, отступали под навесы. На их лицах отражалось смятение, а взгляды явно говорили: «Слава Богу, меня пронесло, пришили какого-то другого бедолагу», – и Шэй охватило их заразительное облегчение.
– Теперь налево, – прошептал Бесподобный, продолжая изображать предсмертные муки, и, когда они оказались в тихом пустом переулке, выпрямился и вытер лицо. Он притянул Шэй к себе, озадачив ее таким жестом. Их лица сблизились.
– Хорошо ли я выгляжу? Ведь меня ждет публика, – заявил он уже обычным голосом. Она вытерла кровавый отпечаток большого пальца с его виска и кивнула, а он, пристально глянув на нее, спросил:
– А как я представлю тебя, как парня или девушку?
– Парня, пока я в Лондоне. Ради работы. Посыльными девушек не нанимают, понимаешь, – только и сказала она, не видя причин пускаться в дальнейшие объяснения.
– Отлично, – рассмеялся он, – можешь не говорить мне о тех ролях, что нам приходится играть.
Булыжную мостовую перед театром вымыли дочиста, но этот блестящий полукруг заканчивался при повороте на соседнюю грязную улицу. Там собрались небольшие группы, подчеркнуто не замечавшие друг друга. В основном – молодые служанки и пара шлюх, пораньше вышедших на охоту; даже три благопристойные дамы с изящно обутыми ножками чопорно стояли в сторонке на чистых квадратных камнях размером с носовой платок. Бесподобный старательно натянул шляпу на лоб, но это, уж если на то пошло, привлекло к нему больше внимания. Поднялась волна вопросительных возгласов:
– Бесподобный, Бесподобный, что вы играете сегодня? Будут ли какие-то дублеры? У вас за кулисами? – вопрошали они через голову Шэй так, словно ее там вовсе не было.
– Не сейчас, извините, – подняв руку, ответил он, – я опаздываю на репетицию.
Они с Шэй нырнули в темный дверной проем театра, сопровождаемые громким шквалом разочарованных голосов.
– Извини, – сказал он Шэй, – издержки профессии. Просто безумие, что они притащились сюда в такую рань.
Он не выглядел особо огорченным, и Шэй спросила:
– Почему бы тогда не устроить в театре черный ход?
Впервые с момента их знакомства она заметила на его лице смущение.
– Ну, в общем-то он у нас есть, – проворчал он.
Закрывшиеся за ними двойные двери так отрезали уличный шум, что внутри, казалось, стояла церковная
