Николай Ильич. Ирина открывает поисковик и находит фотографию Митова. Точно, это он.
Эти двое встречались ежедневно на протяжении двух недель.
Ирина будит Неробова и хочет рассказать об этом, но он только машет рукой:
– Не сейчас. Спать.
Утром она всё ещё сидит перед компьютером.
– Уже проснулась?
Она смотрит перед собой невидящим взором. Время идет, а она так и не решила, то делать дальше.
Глава 3.
Лиственницы (лат.
Larix decidua
)
Неробов шел по аллее из лиственниц, которые имели особое строение коры. Также и кроны не сливались в единый образ, а собирались из отдельных паззлов, каждый своей формы. Это придавало деревьям диковатый вид, напоминающий о тайге, откуда они были родом. Ветки лиственницы как будто хотели исправить впечатление от обрезанных тополей, они простирали во все стороны идеально ровные ветки, одна параллельно другой, настолько точно, что по ним можно было учить геометрию.
Неробову, преуспевшему в точных науках, это особенно нравилось. Из него мог бы выйти математик, и его решение заняться юриспруденцией отец воспринял как шутку, но Николай Ильич уверял, что ему действительно по душе профессия следователя. Ещё больше ему нравилась мысль, что он станет раскапывать таинственные преступления.
Математикой пришлось пожертвовать, но никто не мог запретит ему любоваться лиственницами с их безупречно ровными ветвями.
Поскольку самого Неробова не включили в следственную бригаду, то сведения он получал через капитана Абросимова.
По словам портье, постоялец в номер не заселялся, но этому противоречил чемодан под кроватью, который Неробов видел собственными глазами. Как он и ожидал, Башаров этого чемодана не обнаружил, как и мазка крови на ванне. Значит, там убрался кто-то из служащих гостиницы, он же вынес и чемодан. Портье тоже в деле, он удалил данные постояльца из компьютера. Если бы Неробов сам вел следствие, он бы добился правды.
Он попытался намекнуть Башарову, что надо получше расспросить дежурную смену в гостинице.
– Не мешай мне работать.
Разговора не вышло. Слушать глупости и вранье ему не хотелось.
Чтобы успокоиться, Николай Ильич смотрел на лиственницы. Парк стоял в тишине – без ветра, без огней. Своё пристрастие к этим деревьям он объяснял так. У лиственниц имелись черты, свойственные елкам, но отличие составляла мягкая травяная нежность хвои, которая меняла картину мироздания, а возможно, её дополняла. Вот и про Неробова говорили, что он как-то особенно мягок, а это черта, которую в характере следователей пропускали.
К десяти утра у него был вызван первый посетитель, антиквар Бурденков, который уже пришел и ждал в коридоре.
– Вы по вчерашней краже меня дёрнули? Я ни при делах.
Вот артист! Про вчерашнюю кражу даже Неробов не знает, не успел прочесть сводку,
