и Ирина просто терпеть не могут друг друга и, как мне кажется, ревнуют меня. Это выглядит так:
– А! Добрый день Надежда Степановна! Вы тут чаи гоняете? Ясненько-понятненько! – пронзительно-высоким голосом вещает на весь коридор Ирина.
– Пойду я! Сейчас все министерство будет в курсе где я, – вскидывается Надежда Степановна.
Мы и впрямь пьем чай вот уже литровый чайник и упаковка сушек.
Ирина в это время гордо вышагивает на своих двадцатисантиметровых шпильках к двери напротив.
– Да брось ты, – останавливаю Надежду я. Наша беседа, как правило, прервана на самом интересном месте, – это же Ирина, подождет.
С Ириной мне удается пить чай почти каждый день, а с Надеждой – от силы раз в неделю.
Из последней командировки в некий улус Надежда привезла щенка.
– Глаза у него – один – голубой, а второй – зелено-карий, чайного цвета.
У самой Надежды Степановны глаза в этот момент светятся просто неземной красотой.
– Лайка? – уточняю я тоном специалиста по собакам всех видов и пород.
– Что ты! Хаски! – Надежда Степановна машет на меня изящными ручками и тут же приглашает посмотреть меня на редкой породы щенка.
Мы не откладываем дела в долгий ящик и на обед решаем съездить к Надежде домой. Живет Надежда на двести втором.
– Муж подвезет нас! – Надежда Степановна сказала об этом так, как будто поедем мы, как минимум, на лимузине. Кстати, в Якутске один лимузин был замечен на территории Старого города, где располагается ЗАГС.
Машинка, как и муж Надежды Степановны, видала виды, и это ещё мягко говоря. На шестерке Жигули брали не одну баррикаду, судя по её состоянию, а муж моей коллеги, прошел и Крым, и Рим, и вполне вероятно, будучи за рулем этой самой машины.
– Он страсть как врачей боится, – шепнула мне Надежда Степановна, поясняя отсутствие зубов у своего благоверного.
Муж Надежды что-то такое прошамкал мне в знак приветствия и пригласил присаживаться. Привычными движениями он быстро смахнул с заднего сиденья ворох мусора, как мне было показалось, остались лишь какие-то перья и мелкие огрызки.
– У вас тут бой подушками был? – как можно жизнерадостнее поинтересовалась я.
– Да нет, это от пуховиков! – Надежда Степановна залилась своим фирменным смехом колокольчика.
Сама она устроилась на переднем сиденье, потому как сзади сесть было уже некуда, а спереди, как она успела объяснить, кресло было сломано и мне будет неудобно. Я и не спорила, мне совершенно было все равно как погибать – на переднем или заднем сиденье. По возможности, конечно, хотелось бы выжить, а ещё не испачкать любимую бежевую юбку из тонкой шерсти, которую я сшила этим летом.
Впрочем, мы на удивление быстро и почти без
