и судя по звукам, доламывает там мебель.
Мне разрешено не разуваться, сама Надежда нацепила видавшие виды тапочки, доставшиеся ей наверняка от прабабушки. Она показывает мне спальню, где под ворохом одежды и вещей вполне угадывается двуспальная кровать. Потом мы заглядываем в святую святых – комнату сына, ученика одиннадцатого класса. Комната до потолка завалена вещами, под которыми даже не угадываются кровать или стол, с потолка что-то густо свисает, и как в ней может поместиться человек, остается для меня загадкой.
– Мальчик увлекается конструированием, мастерит с утра до вечера макеты… – с гордостью говорит Надежда Степановна.
Хаски с разноцветными глазами показан мне через щель, он настолько дружелюбен, что готов с размаху залезть на хозяйку или меня, а потому решено не выпускать его из комнаты. Я уверяю Надежду, что успела рассмотреть и чудного цвета глаза собаки и его замечательный хвост и все, что находится под хвостом…
Мы с котами рады, что щенок закрыт в комнате. Один из котов сидит у плиты и рискует подпалить на газе усы. Второй притаился на шкафе и в любой момент готов спрыгнуть на стол.
Надежда мечется между столом и раковиной. Особой разницы между ними я не вижу, и стол, и раковина погребены под грязной посудой, газетами и объедками. Надежда умудряется извиниться за мужа и сына, мол, это они так завтракают и не убирают за собой. Я удивляюсь, как это она поняла, что нужно извиниться. Над столом приклеена на скотч бумажка «не работает».
– Чего это не работает? – спрашиваю я, чтобы что-нибудь спросить.
– Где? – Надежда не сразу понимает, о чем речь.
– А! Это! Это муж розетку заклеил, чтобы дети не лезли, никак руки у него не дойдут.
Руки не доходят до розетки, судя по замусоленности бумажки, лет пять, не меньше.
– У вас ремонт? – спрашиваю я с самым невинным видом.
Надежда снова тщетно пытается понять меня, перехватывает мой задумчивый взгляд в сторону окна.
– Это? Да, ремонт…
Она заливается своим неподражаемым смехом. Стеклопакет обрамляет строительная пена, на месте подоконника лежит какая-то доска.
Моему счастью нет предела, когда мне удается-таки вырваться с обеда Надежды Степановны на волю. Я резво убегаю, делая вид, что мне позвонили и вызвали в Дом Правительства Номер Один, даже не соглашаясь дождаться вновь обещанного по окончанию обеда мужнего лимузина.
– Ну и зачем ты туда… пошла? (Сила хотел сказать «поперлась», но конечно же, не мог меня обидеть таким словом)…
Я путано объясняю ему необходимость соблюдения субординации в Министерстве и невозможность отказа почти начальнице супер-важного Управления в такой малости, как посмотреть щенка.
Больше всего в моем красочном повествовании Силу задела сломанная розетка.
– Что,
