же понимаешь, что живым отсюда не выйдешь, – угрожающе пыхтит Николя.
– Ты плохо кончишь, урод, – огрызаюсь на инстинктах. Я много раз слышал рассказы крестного о разборках. Но бл.ть сам попал впервые. Никогда не думал, что в это говно можно вляпаться в Париже. – Тронешь меня, с тебя шкуру спустят, – предупреждаю зло.
– Интересно кто? – выдыхает осклабившись уродец. От него несет луком и дешевой выпивкой. Морщусь спонтанно и тут же чувствую, как к моему виску прислоняется вороненая сталь.
– Я никого спасать не буду! Уберите! Уберите! Немедленно! – верещит Саманта. Но ее мало кто слушает.
– Давай, лечи! – наставляет на нее дуло Николя. Можно, конечно, выбить пистолет ногой и тут же получить пулю в лоб. Но я предпочитаю не рисковать. Тем более на лестнице слышны шаги.
– Глянь, кто там? – приказывает своему охраннику Николя. Тот выглядывает в проем и тут же со стоном оседает на пол.
– Всем оставаться на своих местах! – врываются в комнату люди в камуфляже и брониках. Технично укладывают охрану Николя на грязный пол.
– Под кем ходите, ребята? – обалдело интересуется Николя и на всякий случай прислоняет дуло к моему виску.
Классная подстраховка, твою мать!
– Отпусти пацана, Коля, – входит в комнату крестный. В сером двубортном костюме, в итальянских туфлях ручной работы он больше похож на бизнесмена. Только сейчас в глазах плещется зловещий огонь, как у хищника, а вместо портфеля LV в руке зажат пистолет.
– Совсем рамсы попутал? – хладнокровно наводит оружие на врага. – Отпусти моего крестника и поговорим, – роняет совершенно спокойно.
– И тебе охота ради какого-то французика отправиться на кичу? – хмыкает Николя. – Или подожди… Я все понял… Господи, да это же сын Герта. Похож-то как! – убирает от меня пистолет. Да еще смотрит с раскаянием, треплет по плечу. – Прости, сынок. Не признал. Ты бы сказал…
– Пойдем, Саманта, – на ватных ногах делаю шаг к подруге. – Это наш единственный шанс уйти.
– Да, конечно, – всхлипывает она, выходя в коридор.
– Мамане привет передавай. Скажи от Коли Бурбина, – глумится вслед Николя. – Я по молодости ее трахнуть хотел… Да все хотели!
И вот тут меня клинит. Торможу на автомате. Разворачиваюсь.
– Что ты сказал? – вскидываюсь мгновенно. Не успеваю подумать, или выслушать ответ. Ярость накрывает черной пеленой и мозги уже не работают. Кулак быстрой торпедой летит вперед и врезается в рыхлую сопатку Николя. Второй удар крошит челюсть.
– Миша, бл.ть, – стонет крестный, оттаскивая меня в сторону. – Вот какого хрена? Никакой выдержки. Он же тебя специально спровоцировал…
– Да кто это вообще? – цежу, вытирая сбитые костяшки. В окружении охраны выхожу из дурацкого картонного дома.
– Отморозок. Я его еще по девяностым помню. Не знал, что он в Париже окопался, – сварливо бухтит крестный. – Ты сейчас такой гнойник вскрыл, Миша. Дай бог, чтобы все обошлось.
