на ней больше полутора суток. Да, по ее личному мнению, она соблюдает план уже два года. Только постоянно добавляет в дневной калораж конфеты и печенья, утверждая, что они вообще за еду не считаются. Похудела, как же… Гоняет туда-сюда три килограмма. – Я Полинке говорю, сейчас будущее за интернетом. В инстаграме столько блогеров на чек-листах по похудению зарабатывают. Прилично зарабатывают! – акцентирует мама. – Но мы же гордые, – конечно же, долго лить сироп – это не в ее стиле. – Стремно «заводить» толпу через камеру. Лучше в клубе с голой жопой…
– Мама, – почти стону от досады. Я, конечно, привыкла к ее высказываниям. Но сейчас мне жутко обидно, что она говорит это при Тимуре. Настолько, что подмывает расплакаться. Если не оборву ее болтовню, точно доведет. – Во-первых, у меня еще неоконченное образование. А во-вторых, да, не умею я играть на людях. Не актриса, уж прости.
– Угу-угу, – кивает снисходительно, но посыл улавливает. Резко сменив маску, разворачивается всем корпусом к Тимуру и сладко ему улыбается. – Ой, да что мы все о Полинке. Ты-то как? Не женился же?
Так… Где моя волшебная палочка? Я ее точно заслужила! Всех бы на день куда-нибудь к чертовой бабушке отправила.
– Могу я поговорить с Полиной наедине? – вразрез веселому и громкому голосу родительницы, Тихомиров полирует мои вздыбленные нервные окончания приглушенным баритоном.
Черт возьми…
Ломая мамин сценарий, приводит меня в состояние неистового волнения. Да что ж такое-то? Полчаса назад я была готова к разговору, но после развернувшегося представления, кажется, все силы растеряла.
– Конечно, – соглашается та охотно, но я-то знаю, что все это условно. Как пить дать, будет подслушивать. Можно было и не выпроваживать ее, все равно втроем останемся. Хотя нет… Сейчас пространство снова сомкнется вокруг нас с Тимуром. Тогда он станет пытать лично меня – вербально и визуально. Боже… – Пойду, отдохну. А то у нас еще переезд после обеда.
Господи! Ну, вот нужно было еще и об этом ему сообщить!
Естественно, едва мама выходит, Тихомиров начинает допрос с пристрастием.
– Почему вы снова переезжаете?
Судорожно вздыхаю.
– Это съемная квартира. Хозяйка решила ее продать. Недавно нашла покупателей и потребовала съехать до конца месяца, – поясняю я, глядя куда угодно, только не ему в лицо.
– А договор?
– Он заканчивается через несколько дней. Мы думали, что просто переподпишем новый, но… В общем, никакой проблемы нет. Новая квартира в этом же доме нашлась. Все нормально.
Удобно избегать прямого визуального контакта, пока Тихомиров сидит. Он, очевидно, тоже это понимает, поэтому поднимается и подходит ко мне настолько близко, что я улавливаю его запах.
По коже расползаются мурашки, и ладони как-то мгновенно потеют. Сердцебиение в очередной раз сбивается. Становится отрывистым и яростным.
Почему я так на него
