старухи указательным пальцем.
– К нашей Сонечке жених приехал. Из Одессы! – отражает та, провоцируя у меня новый приход горячего волнения. – Что же, человека прогнать? Надо помочь!
– Так помогайте у себя в квартире, Анжела Эдуардовна! Или у Сонечки! Весь двор из-за вас страдать не должен!
– Коля, остынь. Сейчас все решим.
– Еще пять минут вам, и я звоню в полицию, – выталкивает сосед и с треском закрывает окно.
– Алкоголик, – сообщает Анжела Эдуардовна снисходительно. И, не дожидаясь моей реакции, наконец, переходит к делу: – А Сонечка сейчас на работе. Кафе на набережной Днепра. Называется «Фантазия». Они работают до двух. Езжайте скорее!
И я, конечно же, сходу срываюсь. Не удосуживаюсь даже поблагодарить старуху. Просто не соображаю. Сердце снова на максимум втапливает. Единственная мысль, которую я способен раскручивать, пока разгоняю тачку: Соня не с ним.
Боже… Блядь… Вашу мать…
Спасибо, что ли…
Полторацкий ведь успел приехать. Если бы у них с Богдановой все было плотно, разве не должна она бросить дела, чтобы увидеть этого чмыря? Зачем ей вообще работать? Неужели старый козел не способен ее обеспечить? На хрена он тогда нужен? Почему Соня шатается по каким-то сомнительным заведениям? А если к ней там кто-то пристает? Или по пути домой… Как она, кстати, добирается среди ночи?
Пиздец… Просто пиздец.
Облегчение и какая-то тупая радость быстро рассеиваются, стоит только задаться всеми этими вопросами. Знаю, что дело не мое. Но я, блядь, не могу не беспокоиться о ней! Башня выкидывает ракету за ракетой. И все они с грохотом падают внутри меня. Пока доезжаю до чертовой «Фантазии», весь киплю и дымлю.
Выскакиваю из машины. Три шага в сторону темного кабака. Дверь распахивается, и… Мое сердце словно бы затискивает чей-то кулак. Выжимает, как кусок мокрого поролона, пока из него не начинает литься литрами кровь.
Я стопорюсь, не в силах двигаться.
Соня поправляет сумку, откидывает с лица волосы, поднимает взгляд и так же резко тормозит.
– Привет, – выдаю глухо.
Дышу глубоко, словно бы перед прыжком. И планета, конечно же, срывается с орбиты. Давление стремительно меняется. Внешнее с внутренним вступают в сопротивление. Мутное и пульсирующее ощущение медленно поднимается из самого низа моего живота, проходит шаткими волнами мою грудь, забивает горло и, наконец, расфигачивает умопомрачительным головокружением мою башню.
Если бы я мог, я бы прикрыл глаза. Но правда в том, что я не могу этого сделать, даже когда в них возникает жжение.
Уплывает примерно минута общего времени… Самая длинная минута в моей жизни. А мы все не двигаемся.
Соня потрясенно таращится на меня. Моргает. Очевидно, что ждет, будто исчезну. Огорченно вздыхает, когда этого не случается. И оживает.
– Что ты здесь делаешь? – шелестит испуганно. – Ты нарушаешь договор!
В
