сухие, горчячие, дыхание как яд в мое тело качает, язык коснувшийся окончательно стреляет по и без того натянутым нервам.
Внутри член только сильнее толкаться начинает, на всю длину входит и обратно выходит. Жестко. Агрессивно. Без жалости. Без пощады.
Я не хочу даже чувствовать что – то, но против воли замечаю, как плоть о плоть трется, как вены царапают нежное влагалище.
Меня поглощает что – то черное, грязное, липкое.
Щупальцами душит, и я задыхаюсь, зажмуриваюсь, раскрываю глаза смотря на серое запотевшее от нашего дыхания стекло. Стараюсь думать о том, что там. Дождь. Город. Люди. О чем угодно думать, а не о натянутой тетиве стрелы, не о том, как она с разгона стреляет, прямо в цель. Вынуждает вскрикнуть и утонуть в темном, вязком веществе подназванием "похоть".
– У-у, – гортанно, как будто ему ногу прижали, орет Абрамов. – Сука, сжимай, сжимай его. Сейчас кончишь.
– Нет, нет,– качаю головой, А он внезапно волосы отпускает. Боль стремительно трансформируется во что— то другое, приятное.
По голове бегут мурашки, и я понимаю, что тело больше не принадлежит мозгу.
Я словно со стороны смотрю на то, как его бьет в судорогах, как между ног хлюпает обильная влага, как я кричу от пронизывающего до кончиков пальцев тугим, разрушающим удовольствия.. Единственное, что осознаю, что действительно согрелась. Что все тело огнем объято.
– Послушная сучка, рабочая. – выходит он с хлопком, освобождая мое тело и давая вздохнуть. Рабочая. Рабочая . Как машина, на которой проехались. Как шлюха, которую вызвали для траха. Он выходит из машины, а я начинаю снова реветь, уже не контролиря это и подтягивая трусы со штанами, которые и так насквозь промокли.
Вижу, что дверь осталась отрытой, хочу выползти, но Абрамов толкает меня назад.
– Ты еще не наигрался! Ещё раз хочешь трахнуться?! – ору ему в лицо. – Так давай!
Он вдруг звереет, хватает меня за шею и сдавливает так, что дыхание пропадает.
– Еще раз повысишь голос при моих людях, я тебя им отдам. Сам я взял достаточно.
– Ну так отпусти, – прошу. – цепляюсь за его руку.
– Довезу. А то потом скажешь, что я не джентльмен, – усмехается он, толкает меня внутрь и снова дверью хлопает. Потом идет к Матвею, а рядом еще пара мужчин. Они сначала на машину смотрят, потом снова обращаются к Абрамову. Все жмут ему руки, выказывая уважение, делятся улыбками, а я обнимаю себя за плечи, чувствуя, как стремительно возвращается холод.
Не слышу, что там пытается спросить Абрамов, когда машину заводит, с места трогается. Реагирую только, когда вижу родную общагу, отказываюсь от помощи, когда он пытается вытащить меня из машины.
Сама. Все сама.
Хочу послать его, когда он мне сует в рюкзак приличную пачку денег, но сил нет. Есть только на то, чтобы кивнуть продажной коменде и добраться до своей конуры, и просто лечь в кровать. Накрыться одеялом и сделать вид, что весь этот ужас мне приснился.
Глава
