я просто брала кроссовки, натягивала лучший комбинезон и шла в зал качать железо.
Я знаю, что на меня и там смотрели, но я была в своем лучшем облике и взгляды мужчин скорее принимала как помеху. Их было слишком много. И никто не мог понять, что творится у меня на душе, чего я на самом деле хочу и желаю.
Да и этому бугаю по сути все равно, он просто давно не видел сиськи. Но его внимание словно в вакууме, единственное в этой темной лесной зоне. Может даже показаться что мы с ним единственные на этой земле люди. Мужчина. Женщина. А дальше чисто инстинкты, потому что опасность все ближе, а его огромные руки уже на моем теле.
– Я даже помыться не могу? – спихиваю его руки с себя, а он усмехается. Протягивает мне мыло.
– Это то самое, которое ты ронял в тюрьме?
Булат усмехается в бороду.
– Сейчас главное тебе самой его не уронить. А мыло тут давно. Оно неплохое, хотя, наверное, далеко до тех штук, которыми ты мажешь волосы каждый день.
– Главное не чем, а как, – забираю мыло и намочив волосы, намыливаю их. Пахнет приятно. Что – то лимонное. От близости банщика не по себе. Кажется, что он вот-вот нападет на меня. Он и дышит часто, прерывисто, вцепившись в край деревянной душевой.
– Долго еще? – басит он рядом с ухом, пока я смываю мыло с волос. Тщательно, не торопясь. – Васяя…
– Откуда я знаю, когда будет еще возможность так помыться, – пожимаю плечами, стараясь отодвинуть неизбежное. Как вдруг он взмахивает рукой и вырубает воду, оставляя меня мерзнуть с каплями воды на теле. Резкий толчок и я оказываюсь прижатой грудью к стене. Я могу смотреть на ребенка, но двинуться на могу.
– Мне холодно….
– Потерпишь. Надо посмотреть, как ты заживаешь.
– Шутишь? Ты гинеколог что ли, – вскрикиваю, когда он пинком раздвигает мои ноги, касается ладонью промежности. Не давит, просто прижимается всей ладонью. – Булат, мне нельзя…
Возбуждения нет и в помине, ничего нигде не пульсирует, но сложно не признаться самой себе, он умеет удивлять. Каждый раз он делает что – то такое, от чего дыхание спирает. Либо от возмущения, либо от восторга. А может я просто уже получила чертов синдром стокгольмских дурочек и готова продаться за элементарный комфорт?
– Я просто проверю. Родила ты нормально. Без разрывов.
– Булат, пожалуйста…
– В туалет начала ходить?
– Ну и что. Это не значит, что я готова трахаться. Я читала, срок сорок два дня.
– Это если с разрывами, – он давит средним пальцем, удерживая мою шею в одном положении, не давая двинуться и лишний раз вздохнуть. Я знаю, что если Юрка проснется, он меня отпустит, но тот как назло спит как ангелок. И маму ему не жалко.
Средний палец нажимает на мягкие складки, чуть раздвигая их, протискиваясь внутрь… Я стискиваю зубы, терпя дискомфорт, между ног, но всем своим существом осознавая, что ничего плохого это животное мне не сделает.
– Так ты гинеколог?
– Военный врач, –
