смешно. Поясница болит.
– Ладно, займись обедом, я сам пол домою.
Спрятав улыбку, я беру большую кастрюлю, малыша, ставлю кастрюлю на огонь, на котором тихонько греется чайник. Удобно он тут все обустроил. Можно просто поставить посуду на эту решетку и спокойно закидывать ингридиенты.
Интересно, буду я сильно мучаться, если отравлю его? С другой стороны, он, скорее всего, заставит меня съесть тарелку первой. Но это сегодня. А через неделю его бдительность угаснет, и он начнет мне доверять.
Суп, да. Иду за консервами с тушенкой, набираю в ковш гречки, в другой соли.
– А тут есть погреб, более холодное место? – выглядываю из кладовой, смотря на то, как лихо Булат моет пол. Даже застываю, рассматривая, как напрягаются ягодицы, пока он скользит тряпкой по полу. Наверное, во время секса они тоже бы так напрягались.
Охренеть. О чем я вообще думаю!?
– Булат?
– Шторы открой и под ногами посмотри. Или тебе нравится больше на мою задницу пялиться?
– Было бы на что пялиться. Вот мой Сережа – спортсмен. У него задница, что надо.
– Какой спорт?
– Он футболист, – не рассказывать же, что он бросал и вернулся только из-за девчонки, которая стала моей соперницей.
– И до сих пор в России живет? Значит, так себе футболист.
– Ты… Просто ничего в этом не понимаешь, – фыркаю я и смотрю под ноги. И правда, люк квадратный. Пытаюсь открыть, но он не поддается. Я и так его, и так.
– Иногда можно просто попросить помощи, – смотрит Булат за моими потугами. Отодвигает бедром вглубь кладовой и легко открывает дверцу. Спускается вниз по лестнице, погружаясь в темень. – Держи. Больше ничего не сохранилось. Даже мука в насекомых.
Он протягивает мне банки. Варенье. Соленье.
Поднимается сам, закрывает люк.
Хочу пройти мимо, но он такой огромный, что своей тушей загораживает весь проход.
– Там довольно прохладно, суп можно хранить, – поворачивается ко мне лицом, нависая сверху. Сюда еле попадает свет, а из-за его огромного тела и вовсе пропадает, оставляя нас в полной тени.
– Отлично, мне нужно суп сварить, – пытаюсь не трогать его в этом тесном пространстве, не вдыхать запах пота, который блестит на его теле. Старался, пол мыл. И главное, не смотреть в глаза, которыми, я знаю, он уже раздел меня и выебал пря
мо у этих полок, гремя банками и консервами.
Я почти слышу их стройный равномерный звон.
– Булат, у меня там Юрка один на улице…
– Ты меня вынудила пол помыть, теперь я должен вынудить тебя кое-что сделать.
– А, то есть, у нас бартер?
– Нет, просто не люблю, когда мною манипулируют, – отрывает он руку от полки над моей головой, находит в полутьме губы.
– Эй! У тебя руки грязные! – пихаю его руку, и она тут же находит
