удается заснуть всего на пару часов, но и наполнены бредовыми видениями и скалящимися из темноты монстрами. Просыпаюсь незадолго до будильника и снова тащусь в душ, преисполненный мрачной решимостью привести себя в порядок и вести как обычно. Я натворил дел, но ни за что, ни при каких обстоятельствах не смогу отказаться от жены. Она – моя жизнь.
Таська выползает чуть позже. Когда я уже хозяйничаю на кухне и делаю завтрак для нас обоих. От ее несчастного, измученного вида, у меня стынет сердце, но я заставляю себя улыбнуться:
– Доброе утро.
Глаза красные. Ревела.
Вина вспыхивает с новой силой, но усилием воли прячу ее, сажаю под замок. Это моя ноша, не Таськина.
– Привет, – грустно произносит она и, обхватив себя руками, подходит ближе, – Макс…
– Тась, ты прости меня за вчерашнее, – перебиваю, не в силах удержать то, что распирает изнутри, – Я повел себя как последний долбоящер. Сорвался, хотя не имел на это никакого права. Такого больше не повторится.
Смотреть в заплаканные глаза выше моих сил. Поэтому отворачиваюсь к плите и с таким остервенением копаюсь лопаткой в сковороде, будто от этого зависит моя жизнь.
Тася мнется за моей спиной, не торопится принимать мои убогие извинения. Еще пара шагов ко мне, тяжелый вздох и вопрос, о которого меня разрывает на ошметки:
– У тебя появилась другая женщина?
Простреливает насквозь. Дергаюсь так, что еще немного и глаза вывалились бы в сковородку. Яичница-глазунья едва не становится такой в прямом смысле этого слова.
В голове гремит малодушное: признайся ей! Признайся! Упади на колени и проси о прощении. Но кому от этого станет легче? Таське? Точно нет. Мне? Так я не заслужил облегчения.
Обернувшись, хмуро смотрю на жену.
Она морщится:
– Прости, глупость сказала.
От ее извинений мороз по коже. Она настолько верит в меня, верит мне, что даже мысли не допускает о том, что могу предать. Извиняется, не зная, что ублюдок, которого она считает хорошим мужем уже предал. Замарал, испохабил, изуродовал.
Мля… Как с этим жить-то…
А Таська тем временем продолжает:
– Просто вчера на какой-то миг мне показалось, что ты не такой, как всегда…
Не показалось, любимая. Все ты правильно увидела.
– Что у тебя за плечами чья-то тень. Что мы с тобой уже не вдвоем, и с нами кто-то третий. Глупо, да?
Она натянуто улыбается, не представляя, что попала в точно цель. И что та тень, которая ей почудилась, существует на самом деле и принадлежит красноволосой кобре, так легко отравившей меня своим ядом.
– Ты же знаешь, что я только твой, – моя ложь грязным кирпичом падает между нами. Меня от нее тошнит, но иначе не могу.
Без Таськи не могу! Гребаный эгоист.
Она горько поджимает губы и кивает:
– Прости, что подумала так. Я верю тебе, Максим, и люблю очень сильно,
