Только она отошла, рядом присела другая: полноватая, с блёклым лицом и бровями, давно не встречавшимися с пинцетом. Я попыталась вспомнить, как её зовут, но не смогла. Помнила только имя её дочери, а сама она была настолько неприметной, что хотелось взять краски и добавить цвета.
– Какая же ты молодец, Сашенька, – вздохнула она. – Маше и за себя, и за отца. И праздник такой… Представить страшно, сколько ты в это всё денег вбухала.
Я покосилась на неё. Люда, вот как её зовут, точно.
Я пригладила складочку на подоле платья и, закинув ногу на ногу, качнула сапожком из ажурной, похожей на кружево замши. Да, денег я потратила много. Не только на праздник, но и на себя, на это платье, эти сапожки, ногти и даже брови. Каждый мой день начинался в пять утра и заканчивался только тогда, когда я была уверена, что сделала всё запланированное и то, что вылезло вне плана. И при этом ни разу не позволила окружающим понять, что спала всего два часа или что выходных у меня не было месяц.
Я натянуто улыбнулась.
– Чтобы моя дочь ни в чём не нуждалась, я очень много работаю.
Люда опять тяжело вздохнула. С горечью посмотрела на обручальное кольцо на припухших пальцах. Руки у неё были очень красивые, только совсем неухоженные. Возникло желание дать ей номер своего мастера по маникюру… или посоветовать заказать косметические перчатки.
– А у нас все деньги уходят на то, чтобы оплачивать Тане частный детский сад. Ещё, заразы, цену подняли. Не представляю, как теперь будем выкручиваться.
Я тактично промолчала. Чтобы всё успеть, встала я сегодня на час раньше обычного и теперь пила кофе со сливками. Дотянулась и взяла большую круглую конфету из тёмного шоколада. Среди прочих голосов разобрала Машкин, заметила её розовое платье. Моя девочка была самая красивая. И не потому, что она была самая красивая для меня. Блондинка с огромными глазами и скульптурно-правильными чертами лица, она могла бы стать лицом какого-нибудь модного бренда детской одежды. Запросто могла бы.
Я задумалась об этом, наслаждаясь кофе и шоколадом, но из мыслей меня вывела Люда.
– Я вот думаю, что цену надо фиксировать при зачислении в сад. Заключили договор и…
– А может, нужно просто жить по средствам? – спросила я чуть резче, чем собиралась. – Тогда и выкручиваться не придётся. И не нужно будет думать о том, думать о чём всё равно нет смысла.
Явно ожидавшая от меня поддержки мамаша приоткрыла рот в возмущении. Я буквально почувствовала, как в ней заклокотало негодование. Щёки надулись, грудь поднялась, распирая и без того узкую кофточку. Но вырваться её возмущение не успело.
– Мама! – Родной голос снова привлёк моё внимание.
Держа за руку незнакомую мне девочку, к нам шла Маша. Девочка была темноволосая, с живой мимикой и большими, как и у дочери, карими глазами. Удивительно, но насколько они контрастировали друг с другом, настолько были и похожи. Я видела, как девочку привели, но толком поговорить с её мамой не успела, отвлеклась на телефон, а когда закончила говорить, та уже ушла.
– Мама, –
