хотелось сказать «да», но выражение лица папы говорило, что ему не нужны ответы. Поэтому я молча кивнула, искать аргументы было бессмысленно.
– А моя дочь не может водиться с предателями. Не может, понимаешь?
И я снова кивнула, вжав голову в плечи. Казалось, если я открою рот или произнесу хоть слово, это еще больше взбесит отца, поэтому лучше было молчать.
– Я говорил тебе об этом, помнишь? Ты помнишь, я тебя спрашиваю?
– Па… – я набрала воздуха и почти собралась с духом признать свою вину, как папа снова сделал пару шагов, сокращая между нами расстояние. Он был не похож на себя, словно передо мной другой человек, незнакомец из соседнего дома.
– Ты помнишь? – повторил он.
– Пап…
– Ты помнишь? – крикнул отец. В этот момент его рука поднялась и хлестнула меня по лицу. Я не сразу поняла, что произошло, потому что удар оказался очень сильным. С губ сорвался слабый крик, меня повело в сторону шкафа, но я чудом смогла сохранить равновесие. Щека пылала от боли, сердце бешено стучало, а в глазах застыли слезы. Мне хотелось броситься к дверям, хотелось убежать. Я смотрела на отца и не понимала, кто стоит передо мной. Он был в несколько раз выше и шире в плечах своей восьмилетней дочки. Он позволил себе ударить ее и при этом на его лице не проскользнуло ни единой эмоции.
Дрожащей рукой я коснулась щеки и вжалась в стенку шкафа, опустив голову. Папа подошел ко мне, остановившись буквально в одном шаге. Мне показалось, сейчас последует еще удар и еще, но отец лишь смерил меня тяжелым взглядом, а затем молча вышел, хлопнув дверью.
Глава 5 – Рита
Про пощечину я ничего не рассказала маме. Я никому ничего не рассказала, решив, что, скорее всего, сама виновата. Да и мать все равно всегда была на стороне отца, она изначально предупреждала: ничем хорошим мое неповиновение не закончится.
Ненавистное вранье началось с мая, и с тех пор, кажется, я научилась врать даже самой себе.
Вите сказала, что телефон потеряла. Мне не хотелось, чтобы отец упал в его глазах… Шестаков вздыхал и негодовал, мы даже отправились на поиски и расклеили пару объявлений в районе, где я могла «потерять» телефон, но, конечно, мобильный не нашелся. Однако Витя грустил недолго – по крайней мере, мне так казалось. Потому что в июне его отправили в какой-то детский лагерь на море на целый месяц, в июле они с тетей Кристиной ездили проведать ее родителей, а что было в августе, я и сама не знала. Я просидела почти весь месяц дома, одна-одинешенька, разглядывая за окном надоедливых голубей.
Следующая наша встреча с Шестаковым состоялась только в середине сентября, когда мы уже перешли в третий класс. Я училась тогда во вторую смену, а Витя – в первую, как выяснилось. За лето он вытянулся, загорел и даже отрастил дурацкую тонкую косичку на затылке.
– Тебя не узнать, – с улыбкой сказала я, указав на нее.
– Ага, но мать записала меня в секцию по баскетболу. А там с этой штукой не вариант, придется
