ни сил, ни слов, ни даже чувств… Я словно исчезала, оставляя после себя только пепел на мокром асфальте.
– Пусть бы он рухнул скорее, – произнесла я сиплым голосом. Развернулась и без сил поплелась в сторону кабинета.
– Если ты сейчас не остановишься, если не подойдешь ко мне, я клянусь… Я… Я больше никогда к тебе не подойду. Слышишь?
Мне казалось, больнее уже не будет. Мне казалось, я уже столько слез пролила, столько горя испытала. Да и ничего не менялось: что бы я тогда ни сделала, мы все равно не смогли бы быть даже друзьями. Я заставила себя привыкнуть к этой мысли. Но от этой фразы, произнесенной Витей, у меня оборвалось дыхание. Я остановилась, еще крепче сжимая лямки рюкзака. По щекам покатились слезы.
Мне хотелось сказать, что я этого не слышала. Мне хотелось развернуться и побежать к нему, обнять и больше не расставаться.
Еще недавно казалось, что наша дружба будет длиться вечно. Но что такое вечность? Кто вообще сказал, что она существует? Все проходит и все забывается: голоса, улыбки, смех, лица. Его глаза, сияющие в непроглядной тьме, такие же яркие и непостижимые, как звезды на ночном небосклоне. Его задорный и требовательный голос и горячие объятия, в которых можно было согреться даже в самый холодный январский день. Все забывается. И Витя скоро забудет меня.
Мы останемся лишь отголоском воспоминаний. От них останется только пепел.
Не оборачиваясь, я сделала шаг вперед, прочь от него. Затем еще один шаг и еще. В груди было легкое покалывание, но с каждой секундой боль от потери близкого человека, словно наносила удары ровно в цель. Она окутывала, не позволяя сделать вдох. Удар за ударом. Подобно раскаленному кинжалу, который вонзают в жизненно важный орган. Стремительно, не давая возможности увернуться.
Силы медленно покидали меня. По щекам катились горькие слезы. Но я так и не оглянулась. Оставляя позади нечто важное: частичку себя. Моего Витю.
Глава 7 – Рита
Через четыре недели до нас дошли новости: Шестаковы развелись. Папа злорадно хихикнул, мама никак не отреагировала, а я была вне себя от горя. Я не могла перестать думать о том, каково было Вите сейчас, с кем он останется после развода, не уедет ли вообще из города. Последний вариант особенно пугал, но даже если он и уехал бы, это было бы все равно, ведь в любом случае больше никогда не будет нас. Мне все чаще хотелось плакать.
Время шло – порой слишком медленно, а порой оно вовсе останавливалось, и я переставала понимать, какой на дворе месяц, день и сезон.
Закончился четвертый класс, а там пятый с шестым. Папа менялся, и не в лучшую сторону. Я надеялась, что с исчезновением Шестакова он перестанет поднимать на меня руку, но его методы не стали другими. Менялись только причины: четверка по литературе, недоеденный ужин, длина юбки, открытые плечи. Я превращалась в чучело, которое прятало под одеждой свою индивидуальность.
Папа выбросил почти все брюки из моего шкафа, сказав, что девушка не должна носить обтягивающую одежду. Запрещал распущенные
