на вершину. По стати и широким одеждам он узнал в неупокоенной душе старца Моисея и, предположив, что тот, весьма вероятно, прячет золото, отчего-то именно эта версия грела его душу более остальных, взялся следить за старейшиной, в надежде докопаться до, увы, не истины, а вожделенного клада.
Надо было отвечать, и он, вспотевший от перенапряжения, выпалил первое, что пришло в голову:
– Во снах я слышу голос Бога, Он говорит мне истины, которые я вот уже неделю выбиваю на каменной плите.
Моисей встрепенулся, лицо его озарила роскошная улыбка:
– Интересно, и где же она?
– Там, – Каменотес неопределенно махнул рукой в сторону вершины Синая.
– Удивительное дело, – старец погладил ладонью окладистую седовласую бороду, – Бог приходит и ко мне в сновидениях с призывом подняться на Синай и забрать истины, выбитые на скрижалях.
Он внимательно посмотрел на собеседника, робкие лучи восходящего солнца позолотили горбатые склоны, силуэт человека напротив проявился яснее, его взволнованность, блуждающий взгляд и подрагивающие руки выдавали с потрохами произнесенную ложь. Моисей не сомневался в этом, ибо и сам подыграл Каменотесу; никаких снов о скрижалях ему не снилось, истинной причиной его ночных бдений были купины, той самой, неопалимой, из коей Бог вещал ему когда-то об Исходе. Нынче же, выполнив Его веление и вернувшись в эти места, Моисей не находил себе покоя, и душа его просила, а то и требовала, слова Божьего.
Два лжеца молча стояли друг против друга, и солнечный диск, теперь во всей своей красе и силе, словно яблоко раздора, занял свое место меж их ликами. Путники зажмурились, а нестерпимо яркое пятно, блеснув белоснежной вспышкой, оставило на склоне куст терновника, разразившегося вдруг небесным гласом:
– Краток Путь лжеца, ибо сворачивает его с широкого тракта и через колючий кустарник мелкого вранья ведет несчастного закончить свое путешествие в зловонном болоте искаженного мира.
– Терн обращается к нам? – выпучив глаза от изумления, Каменотес с подкосившимися ногами опустился на землю. Моисей, однажды имевший подобный опыт, сильно не удивился, скорее, наоборот:
– Я искал Тебя. – Он смахнул слезу с покрасневших глаз и потупил взор: – И вот мой путь закончен.
Терновый куст, поразительным образом материализовавшийся на пустынном доселе склоне, снова озарился светом:
– Путь к Богу – совокупное течение энергии любви в пространствах Его проявления (то есть в моем мире), и Человек не камень в потоке, когда водные струи вынуждены отклоняться от своего направления и огибать препятствие, а существо «прозрачное» для любви, не искривляющее токов Света Господня. Ложь есть сила, коверкающая лучи Очей Его, а ты солгал, как и спутник твой.
Каменотес густо покраснел, проклиная свою бессонницу, тягу к чужому добру и непостижимую проницательность говорящего кустарника, а тот, «полыхая» холодным пламенем, продолжал «жечь» глаголом:
– Что заставляет человека
