новому витку спирали Эволюции самого Создателя.
– Стало быть, – быстро-быстро заморгал ошарашенный Каменотес, – нет виноватых, ни среди нас, ни вообще, раз Бог сам позволяет мараться в грязи детям своим, дабы, смыв ее, узреть себя в новом виде.
– Работа с камнями не огрубила твоего сознания, – «вспыхнул» куст. – В этом выражении и правда, и ложь.
– И все же, многоуважаемый негорючий терн, – осмелевший от похвалы Каменотес театрально поклонился пылающей купине, – что есть ложь по сути?
Куст снизил степень воспламенения до уровня спокойного тления и мягко, почти шепотом, произнес:
– Интерпретация мысли первоначальной в вербализированном виде есть ложь. Сознание, породившее определенную мыслеформу, но запустившую при посредничестве Эго ее измененную вариацию, с точки зрения энергий создает две самостоятельные картины мира, что приводит в крайнем случае к раздвоению личности, либо, если по силе превалирует «искаженная копия», человек начинает сам верить в собственное вранье. Это ложь себе, но есть ложь Богу, когда искажается истинный мир, обработке и правке подвергается творение Создателя.
– Я удовлетворен твоим ответом, светящийся терн, – Каменотес снова поклонился кусту, его первоначальный испуг, сменившийся изумлением, теперь перерос в насмешливость.
– Ты, может, и да, но я – нет. – Моисей, недовольно нахмурив лоб, отодвинул в сторону товарища и встал перед купиной: – В речах твоих сплошная неоднозначность. Бог, уже говоривший со мной подобным образом, то есть из-за куста, был более конкретен, и поэтому я смог вывести свой народ из рабства.
В ответ глас небесный легонько колыхнул горячий воздух:
– Уста, с которых льется ложь,
Изъедены червями страха,
И едко-кислый привкус страха
На них, как занесенный нож, —
такой кармический рисунок приобретает эволюционный путь физической оболочки лжеца.
Где глас могучего органа
Звучит, как комариный писк,
Там солнца лучезарный диск
Придавлен толщей океана, —
а вот это уже кармический рисунок эволюционного пути души, погрязшей во лжи.
Не отрывая взора от «пылающего» куста, Моисей, пронзенный словом Божьим, будто копьем, пошатываясь, произнес:
– Каменотес, я обманул тебя, мои ночные бдения не продиктованы сновидениями, я искал встречи с купиной неопалимой, ибо без нее я не пророк, не пастух, а просто человек, овца заблудшая, не знающая, что еще предложить своему народу.
Он сгорбился, безвольно опустил руки, и посох с гулким стуком ударился о камни возле его ног. В ответ старец услышал признание от собеседника:
– Я тоже солгал тебе, Моисей. Бог ничего не диктовал мне и даже не снился, я следил за тобой, думая, что здесь, в каменных складках синайских склонов, ты прячешь
