отдалены от остальных. Они зовут и её, но она остаётся без движения и смотрит на Костю, который …в среде их скользких, мутных комплиментов проводит дни, недели, а затем теряет счёт проигранных моментов, найдя себя «героем» светских тем. И став свидетелем внезапных превращений, и встретив мёртвый блеск жестоких глаз – предстал беспомощным в потоке ощущений, почувствовав тупой животный страх. Ей казалось, она увидела его бесцветное будущее.
Но, продолжая спать, ухватила новый образ: Костя никого не боится, ибо он сам страх, как и тот демонический вид, исказивший его человеческие черты. Музыка чеканна, безжалостна и безнадежна, люди распластались, а зло готовится вырывать падшим души. Чёрная месса. Но Мара продолжала стоять, лишь она и он, свет и тьма, любовь и ненависть: «Почему? Он же не способен ненавидеть. Или ему недоступна любовь? – И она открыла себя, она полюбила его…»
Фантазии. Или воплощение старой доброй сказки (красавица и чудовище)? Неважно. Как неважно, что эта сказка – не раз повторявшаяся жизнь. Важна только любовь и то, что стена между ними действительно существует и что разрушить её нельзя, она либо исчезнет, либо нет.
Мара открыла глаза и увидела Костю: «Мой милый, как хорошо, что ты приехал», – сказано же другое:
– Привет, Костя, ты сегодня неожиданно, – она бы добавила, что видела его во сне, но сюжет распался, раскатившись, как апельсиновая горка, она пыталась собрать часть, но остальное растерялось по углам, пришлось прекратить попытки.
«Я тоже рад тебя видеть, это так здорово быть рядом с тобой», – но:
– Привет, и для меня это, в какой-то мере, неожиданно.
«Милый, что-то случилось? Тебя что-то тревожит?» – при этом:
– Тебя разве привело не желание увидеть меня? – немного с вызовом, но простительно красивой, уверенной в себе девушке.
«Я беспокоюсь о тебе, вокруг тебя неспокойно, а я не понимаю, в чём заключена опасность», – но:
– Что ты, всем нравится смотреть на тебя, но не всякого смотрящего увидишь, а это неприятно.
«Да, происходит много непонятного, и я боюсь, я очень-очень боюсь, защити меня, любимый», – а вслух:
– Слишком ты мнителен, – Мара встала с кровати и вышла в коридорчик. – Я кофе поставлю.
«Как тебе объяснить, как доказать, что мы слишком беспечны, что, отвергая предостережения, мы отвергаем помощь и потом уже никогда не сможем закричать, лишив себя голоса. Совершая обычные поступки, в рядовой повседневной жизни, удивляясь какой-либо редкой странности или радуясь нечастой удаче, мы ткём свой погребальный наряд, и каким он окажется в момент откровения, такими мы и станем», – сказано короче:
– Мара, я прошу, будь осторожней.
«Я стараюсь, но не особенно получается», – однако:
– С кофе
