style="font-size:15px;"> Смутное чувство беспокойства стало ярким, как мигающий маяк. Странно, странно, странно. Поручить столь стремительную экспертизу, приказать работать всю ночь мог только высокий начальник.
Но вслух Зайцев только опять поблагодарил эксперта, подлив в голос восторга.
Тот что-то буркнул, но по лицу видно было, что похвалы его умаслили. В бурчании можно было расслышать «всего хорошего». При желании.
– До свидания! И спасибо! – крикнул Зайцев вслед.
Лицо его снова стало озабоченным.
Он вспомнил свой недавний – беглый, но совершенно серьезный – разговор с Коптельцевым. «Справишься – молодец. Не справишься – тебе давно уже место в камере». Зато никто из своих не пострадает…
Итак, ему скинули глухое дело. Стоп. Какое уж тут дело, если нет убийства? Есть только очевидный несчастный случай на глазах множества свидетелей.
Чего от него хотят? Чего добиваются?
Заключения «состав преступления не обнаружен, расследование считаю нецелесообразным, дело закрыть»? И его, Зайцева, подписи?
Слишком уж кто-то торопится это дело закрыть, причем его, Зайцева, руками. А торопится – потому что кто-то другой торопится тоже, но только это дело открыть, дать ему ход.
И он, Зайцев, угодил между двух разнонаправленных воль.
Только в одном он был теперь уверен. Пахло это скверно.
Несколько минут тупо смотрел на собственные руки, замком лежавшие на столе. Успокоился. Заставил сознание погрузиться в комнату без окон и дверей. Пустую. Где нет ни тюрем, ни подлости, ни страха, ни суетных конторских забот, ни косых взглядов коллег, ни их прямого молчания. Главное, нет страха.
А что есть?
Что сказал эксперт о смерти наездника Жемчужного? Перелом шеи в результате падения?
Еще есть инстинкт.
Зайцев не закрыл глаза. Он все равно смотрел – и уже не видел перед собой ничего: ни стола, ни собственных рук, ни печи в углу, ни дивана из чертовой кожи.
Вокруг была пустота.
Пустота опадала и вздымалась в ритме его дыхания. Сперва из бархатистой нестрашной пустоты проявилась опрокинутая беговая коляска. Колеса задраны вверх, погнуты. Потом плоский и все равно громадный труп лошади. Красивая, под страшным неживым углом вывернутая голова.
Вот уже два возможных орудия убийства.
Зайцев взял телефон. Попросил соединить с ипподромом. Дождался ответа, представился. Дождался, пока секретарь директора попадет по рычагу испуганными пальцами.
– В сарае коляска? – быстро и холодно бросал в трубку Зайцев. – Не трогали? Уверены? И сарай заперт? Превосходно. Ничего не трогать.
Он уточнил еще одну деталь. Сбросил рычагом звонок. Потом по внутренней связи распорядился отправить на ипподром техника.
«Состав преступления не обнаружен», «эксперт заключил», «дальнейшее расследование считаю нецелесообразным»… Этого
