еще была модница!
С черным шляпным футляром он выглядел стильно. Евреев все считают зажимистыми, вот и он себе что-то в клювике тащит в гнездышко.
Часы на взрывателе поставил за пять минут до полуночи. Вспомнил любимый кинофильм детства, «Карнавальную ночь». Гурченко там совсем молоденькая, с осиной талией, вся в конфетти и серпантине, поет: «Пять минут! Пять минут!.. Это мало или много?»
Актуальная песенка…
Подошел к «Заводному апельсину» с черного входа.
Как же тут все непрезентабельно. Никогда б не подумал! Навалена гора тарных ящиков. Пегий бельмастый кот старательно вылизывает яйца. Дернул за ручку двери. Хвала небесам, отперто.
– Отец, третьим будешь? – услышал голос сзади.
Оглянулся.
Два ханурика лыбятся в бражной нирване.
– Не пью! – произнес строго.
– Тогда добей чирик.
Валя выдал бабки. Забулдыги ретировались.
Шагнул в темный коридор подсобки. Под потолком тянутся какие-то пыльные трубы.
Встал на цыпочки. Пристроил футляр в сумрачном углу на трубе.
Скоренько покинул обитель разврата. Точнее, ее закулисье. Шагнул во двор. Пегого кота уже нет. Зато есть маленький кряжистый охранник с рацией в ухе, белая рубаха прилипла к телу, жара все-таки, 33 по Цельсию.
– Ты чего тут, жидовня, делаешь?
– Это разве не еврейский кампус?
– Проваливай, пархатый!
– Эй, полегче! Где твоя толерантность?
– Это чего?
Ушел домой надзвездной походкой. Дело сделано. Скоро будет подпевать лихой песенке Люси Гурченко.
4.
Вечером зорко наблюдал за входом в «Заводной апельсин». Видел пегого кота, столь старательно ухаживающим за своим мужским достоинством. Никого! Всё будто вымерло.
Ба! Неужели ему так подфартило?!
К парадному подрулили шесть бронированных джипов. Из них мускулисто выпрыгнули орангутанги-секьюрити, потом величественно вылез длиннющий, под два метра ростом, Михаил Альтшулер, президент «Бетта-банка», опорного хребта ненавистной власти.
Только бы не подвел пластит…
Помоги, Создатель!
Смотрел в щель из-за шторы. Свет вырубил. Конспирация.
23.45.
Минуты тянулись с черепашьей медлительностью. Да что минуты? Секунды! Каждая жалила в его больное ишемией сердце.
– Пять минут… Пять минут! Это мало или много? – тихонько запел Валя, глянув на часы.
Рвануло так, что сама собой открылась форточка, а стекла в окне задребезжали. В комнату ворвался поток бетонно-штукатурной взвеси. Ранеными быками на корриде взвыли бронированные джипы, каменные осколки обрушились на их стальные коробы.
Минут через десять раздалось истеричное завывание полицейских машин и «скорой помощи».
Хасан не подвел! Его презент превзошел все ожидания. Одноэтажный клуб сложился внутрь карточным
