Семен лишился всего. И оказался в конце передряг в крохотной комнатушке на Воробьевых горах, рядом с циклопической башней МГУ.
Г-н Морс теперь почивал на раскладушке. В ногах голодно хрюкал поросенок Бэмби. Существовать приходилось на жалкую инвалидную пенсию.
Нанотехнологичный протез сломался. Прыгал на двух костылях. Пропал и его зычный голос. Теперь он говорил шепотом. Взгляд затравленный.
Не так он жил! Не так! Подполковник Асахов – карающий всадник неба.
Сеня стал попрошайничать еду на рынке, попутно поучая торгашей любви к ближнему. Сначала его чуть ли не били, потом попривыкли. Принялись одаривать заплесневелой колбасой, черными бананами, одежку скидывали со своего негоциантского плеча. Словом, гуляй, рванина от рубля и выше.
– Бабло заслонило вам божественные очи! – вещал возбужденно Сеня. – Плюньте на баксы-евро. Обретите Иисуса!
Иногда, правда, накатывали злобные чувства. Хотелось, чтобы весь мир прыгал на одной ноге. Косился на разжиревшего на халявных помоях Бэмби. Может, рубануть ему топором ногу. Взял себя в руки, пожалел товарища.
По весне появилась новая страсть. Он отправлялся удить на пруд МГУ. Вода на диво прозрачная. Как-то в этом пруду, в окружении серых карасей, увидел золотую рыбку.
3.
Золотой бок рыбехи блеснул на солнце. Крупная! С мужскую ладонь. Наверное, кто-то шутки ради, выпустил из своего аквариума. Зажравшийся олигарх, скажем.
В сказки г-н Морс, конечно, не верил. Особенно в рифмованные сказки А.С. Пушкина.
Выловил четырех карасей. Потом грамотно подсек золотую рыбку. Ярко отсвечивает литая чешуя. Крючком изувечил ей верхнюю губу. На ротике пузырится кровь.
Ай, была ни была! Он решил озвучить свои три желания. Хотя рыбка, понятно, ничего не предлагала.
Первое – пусть отрастет нога.
Второе – вернут бизнес.
Третье – обрести любовь.
Поцеловал на прощание рыбку в золотой лобик, да и воротил в пучину.
Сложил пойманных карасей в драный рюкзак, печально побрел восвояси. Сварит уху, покормит захребетника Бэмби.
Похлебал ушицу. Лег на раскладушку. Рядом прикорнул черный хряк.
А с культей вдруг начало твориться что-то неладное. На кромке будто завелись черви. Больно так зашевелились, премерзко.
Сеня встал, смазал обрубок спиртовым настоем полыни. Несусветная боль ударила в мозг, в позвоночник.
Г-н Морс рухнул.
Очухался и не верит глазам. Левая нога отросла. Кожа свежая, с рыжими волосинками. Пальцы точь-в-точь как на правой. Ногти отливают девственным перламутром. И, главное, что вообще непостижимо, аккуратно пострижены.
Айда, Пушкин! Айда, сукин сын!
Бэмби с изумлением обнюхал его удлинившуюся конечность. Громко вздохнул.
Сеня вскочил. Сделал шаг, другой. Присел. Подпрыгнул. Стал отплясывать «Яблочко», джигу. Аллилуйя!
– Жизнь налаживается! –
