независимо от пола. Но для обычных женщин из анклава оно давало только деньги, ну и плюс небольшое повышение статуса.
А для элиты, высшего круга – открывало новые дороги, доступные только тем, кто заботится о будущем страны. Заботится, рожая для нее новых высокоуровневых мальчиков и девочек с хорошими генами.
Воспитывая их, оплачивая дорогое обучение, уводя нашу страну как можно дальше от хофов и жогов, нашего дикого, животного прошлого.
– Поговори с отцом, – загадочно сказала она.
Отец со мной общался всего несколько раз за всю жизнь. Сначала меня это тяготило, потом расстраивало, а после свадьбы как отрезало – я просто вычеркнул его из своей жизни.
Встречаться с отцом я, конечно же, не собирался.
Мать вышла из моей комнаты, не прощаясь. Холодная, жесткая, красивая. Она напоминала африканскую статуэтку из черного дерева, одну из тех, что стояли в комнате покойного дяди Семы. Дядя в свое время много путешествовал, налаживая связи нашего дистрикта даже не с соседними – с дальними, теми, в которых мужчинам, чтобы понять друг друга, надо переходить на упрощенный, древний язык, потому что «общий» у них совсем не общий…
Я вспомнил, как сидел на коленях у дяди Семы, а он показывал мне монетки из разных стран и рассказывал про дальние края. Про магарадж в Индии и вождей в Южной Америке, про то, как в Австралии нашли глубоко в пустыне мужское племя, которое, узнав о том, что весь мир живет в симбиозе мужчин и женщин, объявило всему миру войну, и теперь их территория имеет статус заповедника и огорожена гигантским тысячекилометровым забором.
Его истории всегда отличались от того, что нам рассказывали в школе. Понятно, что отец не очень любил возиться со мной – собственные сыновья, взрослея, вызывают у мужчин отторжение на уровне гормонов, – но из всех дядьев больше всего обо мне заботился именно дядя Сема…
Я тряхнул головой, отгоняя воспоминания. В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, зашел дед Митяй.
Всемогущий, третий человек в мужской иерархии дистрикта, глава всей милиции.
– Ты охренел? – уточнил дед, закрывая за собой дверь и поворачивая ключ.
– Ты про мать? – уточнил я.
– Плевать мне на твою мать и клубок ее подруг, мелкий ты гад. – Двоюродный дед сел в кресло у письменного стола, бегло оглядев мои журналистские заметки. – Ты вчера попал в аварию и не позвонил в милицию.
– Дед, слушай…
– Это ты слушай! Как я могу требовать от всего дистрикта соблюдать законы, если мой собственный внук их игнорирует? Сколько она тебе заплатила?
– Шестьдесят рублей, – признался я.
Сразу после аварии я заглянул в базу ремонтников, нашел аналогичные моему случаи, выбрал по верхней планке и показал Раннэ; она оплатила сразу, хотя для нее это наверняка немалая сумма.
– Шестьдесят? Хорошо. – Дед мотнул головой. – Тебе поставят штраф в двести рублей. И в газете об этом напишут:
