платья колдуньи и трусливо глядел на Азамата. Так и стояли бы друг напротив друга, но батыр нарушил молчание первым.
– Не ведал я, что ты с бисурой14 дружбу водишь! – и в движении его, когда убирал он саблю, чувствовалась злость.
– Не всё зло, что на первый взгляд таковым кажется, батыр, – мягко и настойчиво проговорила девушка. – Ты бы лучше послушал, что нечисть сказывает. Разве нам это помешает?
Бисура быстро выглянул из-за колдуньи, улыбнулся странной нервной улыбкой, стал говорить:
– Я много, много узнал. Там, куда вы путь держите, давно люди болеют! Ой, как болеют! И все болезни разные и странные! Уж и доктор к ним из Уфы приехал, а ничего не помогает! У кого голоса нет, кто сил лишился, кто просто слег, а у кого ноги отнялись, – начал частить мужчинка, но Азамат прервал его:
– Ну, полно нас пугать!
– Что посоветуешь, бисура? – скрестив на груди руки, спросила колдунья.
– Доктор – человек хороший, у него про болезни поспрашивайте. И поэта вашего он посмотрит, и денег не возьмет. Георгий Владимирович имя его, из Уфы приехал. И староста у них хороший, Тимур Маратович. Человек богатый, дельный, но резкий и иногда грубый. Трудяга он, каких свет мало видел. Сын у него, вот, тоже захворал: голова болит и встать не может, кровь то носом, то из ушей польется. Ой, худо у них дело! Ой, худо! Не ходить бы вам туда!
Сведения о том, что дела у соседей плохи, подтвердились и, направляясь к телеге, путники думали каждый о своем.
Василиса была девушкой приятной наружности: осанистая, с длинной косой, плавной походкой и горячим взглядом. Ее не назвать красавицей – внешность недостаточно яркая. Но не заметить ее в толпе сложно, а как присмотришься, так порой и глаз отвести невозможно. Вроде бы и ничего особенного, а что-то в ней цепляло! С детства она воспитывалась дедом и бабушкой, рано осталась сиротой. Так бабка ее колдовать и гадать научила, в лес они ходили тоже часто. Дед, конечно, не особо доволен был, но и не запрещал – всё лучше, чем какой другой дурью маяться, а так и снадобьями своими людям помогать можно. Кроме того, характер Василиса от деда взяла, и долго у них в хате самые настоящие боевые действия велись! До того спорили, что уж со счету сбились, сколько окон было выбито, сколько горшков разбито да сколько раз они дверь меняли… И все в деревне прислушивались, из-за чего ж они в этот раз словесное состязание развели. Несколько раз особо любопытным тем же горшком или тарелкой прилетало… Но на людях всегда дед с внучкой вели себя тихо и прилично, даже ласково. А как Илья родился, так и вовсе, видать, мирное соглашение заключили, и больше по вечерам слушать стало нечего.
Самир уже сидел в телеге и, видно, сгорал от нетерпения. Еще бы – к вечеру должны приехать!
* * *
Солнце медленно стремилось за горизонт, отчаянно цепляясь за силуэт деревенской колокольни. Наконец, дорога была позади, и путники увидели цель своей поездки.
– Здравы будьте! Что пожаловали? – сидя на лавке у ворот,
