действует не слабее, чем вчера.
– Это твой ужин. Сам догадываешься, кого за него потом благодарить? Садись, ешь. Не мучайся.
Август бросается вперёд, хватает мясо руками и вгрызается. Марк только теперь додумывается, что нужно было заранее отправить мальчишку помыть руки.
Аппетит это нисколько не портит. На тарелке не остаётся ни крошки, ни капельки жира. Будто кто-то другой управляет телом. Он беззастенчиво вылизывает тарелку до блеска, а потом исчезает, оставив только память об этом пьянящем аромате волшебного блюда.
Рисунок в это время оказывается в руках кузнеца. От смущения голова опускается.
Ждать вердикт не приходится. Дядя Марк вздыхает и отдаёт рисунок. Казалось, что он не так плох… до сих пор. Пока не довелось посмотреть на него свежим взглядом.
– Какая-то мазня, – бурчит мужчина.
И спорить с ним невозможно. Если бы не кузнец, Август сам бы нашёл, как обозвать эти каракули.
Очевидно, что легко такое не сделать. И от грубости мало удовольствия, но лгать тем более нельзя. Надо просто дать ему время.
Сам Марк уже валится с ног. Привычка зовёт ко сну. Солнце ушло, последние лучи скрываются за горизонтом. Стоит только лечь и закрыть глаза, и мгновенно наступает сон. А в следующий миг настаёт утро.
Снаружи уже заждалась печь. Открывается дверь, в дом врывается прохлада. Свежесть наполняет грудь и заряжает бодростью.
Марк простым жестом приветствует горнило, и в печи оживает пламя. Примитивная, низкоранговая магия, которую можно творить хоть с закрытыми глазами.
– Малец? Вставай, уже светло…
Дверь в амбар распахивается. На тёплом стоге сена, свернувшись, дрыхнет Косолап. Августа нет. От задумчивости рука тянется чесать щетину, которая за пару дней без ухода почти выросла в бороду. Мужчина оборачивается и видит мальчика.
Тот сидит возле пня у дерева.
Уже рисует. Настрой похвальный, но приходится отвлечь – завтрак уже готов. И даже несмотря на голод, Август не сразу слышит бас, приглашающий на завтрак.
– Пора есть, слышишь?!
Кузнец не ждёт. И хотя надо поторопиться, глаза опускаются на рисунок, а там вместо чёткого портрета опять какая-то грязь.
– Чего хмурый?
Голос дяди Марка отрывает от мыслей, но сказать нечего.
– Можешь и не говорить.
И так ведь всё ясно. На рисунках можно угадать, что изображён человек, но даже не отличишь, мужчина это или женщина. А хватит ли полгода, чтобы научиться?
Новый день, новые дела. В тяжёлых раздумьях приходится идти к реке стирать вещи.
Рядом вьётся радостный Косолапый. Он просыпается от жара, выбегает, получает угощение. А затем, подкрепившись, как раз успевает догнать Августа, пока мальчик не ушёл слишком далеко.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте
