мира. Здесь, как только попадал в огромный роскошный вестибюль с фонтанами и бассейном, сразу чувствовалась прохлада. Но самое главное – в «Фантазии» можно было уединиться в отельный номер. После раскаленных улиц города это было истинным блаженством! Здесь, под смачные шлепки толстого волосатого банщика, который лупил по-настоящему, по-русски, от души своими можжевеловыми вениками, можно было и соснуть с часок, понабраться сил. А уж затем возвращаться к этой адовой суете большого промышленного города.
Обычно день его был расписан до мелочей. Рано утром в понедельник он добирался в свою контору к 9.00, работал с бумагами и последними новостями. К 11.30 отправлялся в баню, потом обедал в одном из городских ресторанов, где часто параллельно происходили встречи с партнерами, а затем возвращался в контору. Часам к 18.00 добирался до скромных апартаментов на Николаевской улице, где за газетой, бумагами или письмами коротал свои одинокие рабочие вечера. По пятницам, устав от городской суеты и делового мира, он часам к пяти вечера садился в свой фаэтон9 и отправлялся, наконец, в сторонуМардакяна10, домой, к семье в Майское.
Вот и в этот жаркий июньский день посещение спасительной бани было совершено заблаговременно. А за обедом его ждало одно важное и приятное событие, после которого Кадашев собирался сразу отправиться домой.
– Трогай! – сказал вполне любезно Кадашев, посвежевший и отдохнувший после "Фантазии", усаживаясь в фаэтон. Коляска качнулась и, набирая ход, понеслась от Биржевой улицы в сторону Александровской набережной. Эту дорогу он особенно любил, она впечатляла своими претенциозными зданиями и всем своим видом демонстрировала богатство и власть. Здесь размещались лучшие дома города: губернаторская квартира, здание Общественного собрания, где он был частым гостем, изящные беседки, торговые ряды с самыми разнообразными товарами, где Кадашев всегда прикупал кое-какой подарочек для жены, а также новый великолепный бульвар из двух аллей. Но главное – здесь был прекрасный вид на пристани и качавшиеся на волнах грузовые и пассажирские суда – все то, что так любил Кадашев. Отсюда фаэтон сворачивал на Михайловскую – лучшую, пожалуй, в городе. Она была вымощена асфальтом, а потому на ней дышалось свободнее, чем где бы то ни было. Потом въезжал на Ольгинскую, привычно бросал взгляд на двухэтажный красного кирпича дом – редакцию зятя, фыркал и отворачивался в сторону, наблюдая, как коляска проносилась мимо Парапета.
Неделя подходила к концу. Усталость этих дней давала себя знать, но его ждала встреча с недавним деловым партнером в ресторане “Гранд-Отель”. Павел Иванович ждал от него вестей несколько месяцев. Человек, с которым была назначена встреча, восхищал и пугал Кадашева одновременно. Их совместное дело, о котором они сговорились еще зимой 1911 года, сулило Павлу Ивановичу очередной доходный проект. И эта мысль грела, ой, как грела его душу. Весть о приезде столь долгожданного гостя поднимала настроение.
Фаэтон – лёгкая коляска с откидным верхом, позднее – тип легкового автомобиля, имеющего кузов с откидным верхом.
Мардакяны (или Мардакян) – посёлок в Азербайджане, в 34 км от железнодорожной станции Баку.
