за угарники? – спросил Арес. – Про угарников ты мне не рассказывала.
– Я тебе, Павлуша, больше вообще ничего не расскажу! – огрызнулась Аграфена.
– Ишь, мстительная какая. Мстительная и обидчивая!
– А ты дурак!
– Хорош, ребята, – осадил их Стэф мягко, но таким тоном, что препираться расхотелось. – Феня, расскажи, что за угарники?
– Персонажи местного фольклора. Фольклор у нас богатый, если вы ещё не заметили. – Аграфена приосанилась, как сказитель, готовый поведать благодарным слушателям удивительную сказку.
– Мы заметили, – заверил её Арес. Ему очень не хотелось, чтобы голос звучал заискивающе, но явно не получилось. Уж больно интересно было узнать про угарников. – Кстати, твои марёвки нами чуть не поужинали.
– Тобой-то, по ходу, точно перекусили! – фыркнула Аграфена. – Стэф, он мозгами всегда был слаб или только в последнее время? Марёвки – они такие. Они мозг едят не буквально, а фигурально…
– Совсем как ты… – огрызнулся Арес.
Стэф отмахнулся от него и спросил у Аграфены:
– Фигурально – это как?
– Фигурально – это значит, что марёвки высасывают из человека воспоминания, эмоции и, наверное, саму душу.
– Ты видела, какие зубищи у этих славных детишек?! – снова не удержался Арес.
– Не видела! Я вообще ничего из того, что ты про них рассказывал, не видела! Нормальные они со мной были! Слышишь ты?
Стэф кинул на Ареса предупреждающий взгляд и задал новый вопрос:
– А как высасывают?
– Ну, как-то! Языки у них очень длинные. Присасываются они этими языками либо к грудной клетке, вот сюда! – Аграфена ткнула себя пальцем в тощую грудь. – Либо сзади к шее.
– А ты откуда знаешь?
– А мне дед Феликс рассказывал. Только я тогда думала, что это просто страшные сказки. Я марёвок из его рассказов со своими болотными друзьями вообще долгое время не соотносила.
– У деда был рубец на груди, – сказал Стэф задумчиво. – Круглый след в области грудины, словно от ожога. Он не любил про него рассказывать. Предпочитал говорить про пулевое ранение и Стешу.
– Хочешь сказать, они его тоже того? – спросил Арес.
– Чего того? – возмутилась Аграфена, словно дед Стэфа был и её дедом. – Если бы его того, то он бы с болота не вышел. А если и вышел, то полным идиотом. Мне так дед Феликс рассказывал. Он одного такого видел.
– Какого такого? Высосанного марёвкой? – спросил Арес.
– Да. Это был партизан… – Аграфена замолчала, а потом вскочила на ноги. – Стэф, это был один из тех мужиков, с которыми твой дед подорвал железную дорогу! Дед Феликс так и сказал тогда: партизан было трое, скрылись они на болоте. Одного, совсем молодого, ранили, и его спасла какая-то… Стеша.
Она замолчала, уставилась на них с изумлением.
– Тебя, похоже, тоже марёвки куснули, – сказал Арес сочувственно. – Ты забыла это все, что ли?
– А
