подготовим. А главная задача – понравиться Кларе и войти к ней в доверие. Там – видно будет. Ты должна стать моими ушами и глазами. Поняла? Только не переусердствуй. Там дураков нет, включая Клару. Очень хитрая особа. И капризная. Но Эйдус для неё, что собака для кошки. На этом мы и должны сыграть.
– Я что, должна стать шпионкой? Как эта самая, Мата Хари?
– Не шпионкой, а разведчицей. Разницу улавливаешь?
На этот раз Леди явно насмехалась.
– Улавливаю. Это типа Штирлица, что ли?
– Ага, типа. Смотрела?
– Нет. Только анекдоты слышала.
– Ну, у нас с тобой не анекдот. – Леди поджала губы и нахмурилась. – И не кино. И помни – если повезёт, ты сумеешь узнать что-то из того, что может помочь твоему отцу. Фернштейн?
– Я помню.
– Так вот, по поводу Клары. Ты ей должна не просто понравиться, а под кожу к ней залезть. В буквальном смысле.
Леди замолчала и внимательно посмотрела на Нику. И? Что за намёки?
Ника ощутила, как у неё начинают гореть уши.
– Вы это… о массаже?
– Можно и так сказать.
Я, наверное, сейчас как помидор, подумала Ника. Фрейд писал, что покраснение, это сложная реакция, возникающая в результате подавленного сексуального возбуждения и эксгибиционистских желаний в сочетании со страхом кастрации. Во как! Не зря учила на втором курсе. Если старикану верить, так я просто сексуальная маньячка, помешанная на своём клиторе. А на самом деле меня элементарно угораздило родиться рыжей. Кожа у меня такая – чувствительная…
– Ты очень мило краснеешь. Эйдусу, наверняка, понравится. – Леди, похоже, опять решила приколоться. – Нет, и, правда, очень мило. Где-то я слышала, что покраснение снижает уровень враждебности.
– А я слышала, что никогда не краснеют только бессовестные люди, – огрызнулась Ника. Что она меня, совсем за дурочку держит?
Леди в ответ неожиданно расхохоталась.
– Ох, Ника, с тобой не соскучишься… Ты обо мне, что ли? Так я тоже иногда краснею. Особенно, когда сильно волнуюсь или злюсь. Но у меня пятна идут, а ты – настоящая милашка.
Она приложила палец к щеке и слегка наклонила голову. Лицо добродушное, а глаза – словно булавки, – вдруг заметила Ника. Сейчас наколет меня, как мотылька, и посадит в свой гербарий.
– Я ведь тебя не случайно спросила. Видишь ли, Клара, как бы точнее выразиться, она склонна к лесбийской любви. Нет, не так. К бисексуальным отношениям – так будет точнее. Тем более что с Эйдусом, судя по всему, сексуальные отношения у них давно закончились. А жить ей приходится почти взаперти.
– А почему они тогда не разведутся? Зачем нужна такая жизнь?
– Клара-то, возможно, и развелась бы, если бы ей Эйдус денег дал. А вот Эйдус… Видишь ли, он хотя и либерал, но такого, я бы сказала, национально-патриотического толка. Поправел в последние годы в поисках электората. Или, наоборот, полевел. Это, смотря с какого боку глядеть. Всё время ратует за крепкие семейные устои и прочее,
