должное образование, не способна стать полноценным членом семьи моего возлюбленного. Любого общества. Выяснилось, что я слишком медленно старею. Видимо, некогда бессмертная душа оказывала влияние и на тело. Мы были вынуждены снова и снова переезжать с места на место. Разрывать связи с семьей и друзьями. Со всеми, к кому успевали хоть мало-мальски привязаться. Жоао старел, – голос сеньоры Клары все сильнее дрожал. – Старел и страдал, понимая, что я все еще девица, а он вот-вот начнет ходить под себя. Меня это не смущало. Для меня он был всем. Был и будет. Но его не стало… То, что привело меня сюда и держало здесь, больше недоступно. При этом мне снова пора бежать. От косых взглядов и пересудов насчет того, почему я так медленно увядаю. Только на этот раз одной. Искать какую-нибудь последнюю глушь, где люди еще не привыкли чуть что смотреть в документы. Я всегда была чужая для этого мира. Сотню лет я училась выживать здесь, но осталась чужой. Только раньше у меня была любовь, а теперь я совсем одна. Десятилетие за десятилетием. И даже в те крупицы дней, когда я могла бы снова хотя бы поговорить с Жоао, нас не пускает друг к другу мое давнее обещание. Опрометчивое. Необдуманное. Данное в горячности любви.
– Какое обещание?
– Обещание никогда больше не возвращаться обратно. Но я совру, если скажу, что хочу вернуться назад лишь затем, чтобы поговорить с ним. Это подошло бы для книжного романа. Но в реальности… Я просто хочу домой… Туда, где мое истинное место. Хочу снова стать той, кем я была рождена. Жизнь преподала мне хороший и очень долгий урок, на деле объяснив, что для каждого приготовлено свое место. Нарушая правила, ты не всегда становишься свободным, иногда и наоборот…
Сеньора Клара наконец замолкла и опустила голову так, что уже не видно было лица.
– Значит, вы жалеете о том, что сделали? – неуверенно спросила я.
– Нет… Не совсем… – шмыгнула она носом. Провезла рукавом по лицу и снова подняла на меня глаза. – Верни меня сейчас в ту же точку, я поступила бы так же. Хоть сотню раз. Я бы снова и снова давала это обещание. Тогда не было ничего, кроме любви. Я не видела… Не желала видеть ничего, кроме нее. Только получив этот опыт сполна, я смогла осознать, какую цену заплатила за право нарушить законы мироздания. Сначала была практически только любовь. Ее грохочущая волна просто смывала все трудности и невзгоды. Да, года шли, и штормовой океан любви превратился в стоячую воду. Но эта вода питала и ласкала. Она все еще была источником жизни, способным омыть мои раны и спрятать от ощущения, что я – семя, растущее не в той почве. Но проклятые часы шли, и вода высыхала. День за днем я осознавала, что не могу больше не то что укрыться в ней, даже утолить жажду. Теперь я живу в ненавистной пустыне. Я помню звук бушующего океана. Но его здесь нет. Давно нет. И не будет больше никогда. Но попытайся объяснить это той влюбленной лисице – она лишь фыркнула бы тебе в лицо.
Я вздохнула, понимая, что и правда ждала от этой истории чего-то книжного, а реальность
