это не так уж и страшно. Может, от переутомления.
Тихон Иванович, не развязывая шнурков, чего до этого ни делал никогда, скинул туфли, устало отстранил жену.
– К врачу не надо, он сам позже зайдёт, сосед Дима из новых жильцов.
Вечером Светлана Афанасьевна напекла пирожков, заварила чай с душистыми травами.
Дмитрий не заставил себя долго ждать: его как хирурга заинтересовал случай с заболеванием именитого соседа. Доктор прекрасно понимал, что это контрактура ладонного апоневроза. Но она не возникает сиюминутно, копится годами. Значит, конструктор просто не придавал значения первым признакам патологии, сваливая это на загруженность работой, продолжая усугублять плачевное состояние сухожилий.
За чаем хозяева с радостью показывали старинные семейные фотографии, называли имена смурных, бородатых мужиков.
– А это мой прадед, – хозяин ткнул пальцем в снимок, на котором был запечатлён статный мужчина в военной форме с большой красивой иконой в руках. – Этот бесценный святой образ подарил лично тульским оружейникам Пётр Первый, когда удостоил чести посетить особнячок моих древних родственников. Жаль, после революции эту икону пришлось спрятать на чердаке, хотя она, как семейная реликвия, трепетно передавалась из поколения в поколение. Мой отец – старый большевик, я тоже партийный, поэтому не принято было выставлять напоказ пережитки прошлого. Так и валялась иконка на чердаке, пока дом под снос не попал. Прервалась наша семейная традиция по передаче царского подарка. Заднюю сторону иконы кто-то из Чугуновых отделал червлёной медью, на которой тончайшей гравировкой оставляли свои имена наследники. Сам понимаешь, Дима, за хранение подобных вещей в недавние времена можно было с треском из партии вылететь.
Глядя на пожелтевшие фотографии, гость с каким-то внезапно возникшим волнением ощутил дух истинных, коренных туляков с их неспешной основательностью, затаённой хитринкой в глазах и всепобеждающим русским «Ничего! Живы будем – не помрём, кому надо – нос утрём!».
Закончив с фотоснимками, Тихон Иванович извлёк из небольшого сундучка пузатый пакет, в нём оказался обыкновенный чугунок.
– Мой дед в таком гвозди хранил, – оживился гость. – А для вас, я так понимаю, это ценная реликвия?
– Ценная – не то слово…
Хозяин осторожно опрокинул сосуд, на стол с грохотом высыпались металлические предметы. Дима привстал и вслух прочитал на наружной стороне донышка: «Чугуновъ и сыновья». Он как мальчишка стал азартно рассматривать маленькие ядра, ствол пушки, плуг и борону с острыми шипами.
– Выходит, Тула не только оружие ковала, – рассмеялся доктор.
– Конечно. Весь крестьянский сельхозинвентарь отливали и ковали. Наши игрушки – свидетельство тому. Для нас со Светланой Афанасьевной это бесценная память поколений, так сказать, привет из прошлого. А такой привет, сам видишь, не стареет, не ржавеет.
Тихон Иванович убрал со стола семейные раритеты, подсел к доктору, вытянул руки.
