без всадника Михайло встретил на окраине леска. Не Федькин, уже хорошо, а вот и труп чужака. Выходит, их всего трое.
– Эй! – крикнул и прислушался.
Нет ответа. Напрягая очи, поскакал вдоль тощих деревьев. Еще один ватажник, рассеченный надвое. Ну, Федька, ну ухарь! Да где ж он сам? Измотав лошадь, Михайло долго петлял, влезал на холмы и спускался. Никого не было видно. Сердце недобро сжималось. «Федя, ну, где ж ты?»
Федор нашелся только к полудню, он сидел под одиноко стоящим деревом, прижимая руку к боку. Рядом мирно паслись две чужие лошади, Федькиного коня не было видно, как и ворогов.
– Феденька, поранили тебя? – соскочил к дружку Михайло. – Где? Глубоко?
– Не, но кровит крепко, и ребро, должно, сломано, – слабыми губами улыбнулся Черняй, – ехать пока не годен, отлежаться надобно.
– Так ложись, ложись, Федя, – Михайло скрутил под голову дружку попону. – Дай гляну.
Он спешно начал перевязывать рассеченный бок. Рана неглубокая, сдюжит, не впервой.
– А ватажники где?
– Вон там лежат. Михалка, ты бери вон того конька и дуй назад. Нельзя малого с упырем оставлять.
– Да как тебя бросить? – растерянно пробормотал Михайло.
– Скачи, ничего мне не будет. Сам же видел, не крепко задело.
Чужой конь был послушен, может, чуял, что сейчас баловать не стоит, попадешь под горячую руку. Михайло добрался до Вороны, в укромном месте стояла кляча Леща и мерин Николки, ни «богомольца», ни мальчика не было. Куда их понесло? Ну, ясно куда – копать схрон, но ведь там же еще двое ватажников оставались, а, может, и больше.
Оставив лошадей, Михайло скатился по крутому склону и полез в воду. Обойдя плескавшееся на мелководье тело, он отправился к стану. Тревога придавала сил.
У шатра валялись оба ватажника с перерезанными горлами. Неужто дед их? Холодок пошел по спине. Ой, осторожным надобно быть с этим немощным старичком.
В отдалении, на пригорочке, кто-то яростно работал лопатой. «Как ему не терпится-то схрон забрать», – усмехнулся Михайло и пошел в ту сторону.
– Эй, Лещ, Николка где?! – крикнул издали и споткнулся о ногу.
Глядя на небо застывшим стеклянным взглядом, в траве лежал сам Лещ. Мертвый. А кто ж тогда копает?!
– Он на меня кинулся, пришлось, – раздался знакомый низкий голос с хрипотцой. – Сильный зараза оказался, еле совладал.
Да это ж сам засечный голова Ивашов! Один? В простой казацкой свитке. Михайло оглянулся в поисках отряда, потом, опамятовав, поклонился.
– А наши где?
– И наши тут. Пойдем, поможешь мне сундук вытянуть, тяжелый больно.
– А мальчик? Мальченка тут должен быть, Николка? – Михайло снова завертел головой.
– Не было здесь никакого мальчонки. Пошли, подсобишь, – зашагал к пригорку голова.
– Мне
