любви к другому человеку… чувству, которого так боялась и сторонилась. Поэтому приятное щекочущее возбуждение внизу живота граничило с тревогой и сомнениями. Тогда Шона предположил, что эти ощущения, возможно, связаны с сильнейшим эстетическим шоком. Но он не мог понять, что именно тревожит девчонку. Обычно у других людей это вызывало однозначное чувство восхищения. Но у Тори была своя точка зрения на этот счет. И ей это не нравилось. Ведь она понимала, что просто становится взрослее, и бороться со своей женской сущностью, с самой природой, с каждым часом становится все сложнее.
Они стояли лицом к востоку, к империи. Горизонт изливался перламутром, всячески пытаясь разукрасить небо все новыми оттенками, а золотистые облака почтительно расходились в массивную арку, освобождая место первым лучам. У Тори было ощущение, что все вокруг, вся природа, вернее, ее отголоски, с нетерпением ждут наступления этого момента. Помимо покидающих свои укрытия живучих шумных воронов, девушке даже показалось, что спокойную реку тумана, совсем неподалеку, внизу, нарушил некто, судя по очертаниям, напоминающий пятнистого оленя, которого там попросту не могло оказаться, ведь животное считалось давно вымершим. Но, несмотря ни на что, Тори все равно улыбнулась, ведь ее сердце продолжало жить и давало силы верить в то, что все будет хорошо. Внезапно девушка почувствовала, что вот-вот расплачется. Но она ведь никогда не плакала на глазах у других. «Нельзя!» – крепко зажмурившись, твердила она себе. И тут, даже сквозь тонкую кожу век, что-то еле заметное, светлое и теплое пробралось к ее грустному, опечаленному взору, заставив спешно открыть глаза. И это был тот самый миг восхода, когда на горизонте вспыхивало маленькое желтое пятнышко, словно пламя священной свечи, в одночасье изменившее все вокруг. Самый прекрасный миг на планете, теперь так редко радующий своих детей, словно отец, который грозился уйти за их плохое поведение, и, в конце концов, ушел. Но потом вернулся, однако уже не тот. Совсем другой, грустный и разочарованный. Но он все еще тот, кого, несмотря ни на что, ты так рад видеть.
В итоге Тори все же удалось сдержаться и не зарыдать, как какой-то мелкой соплячке. Все четверо стояли и с благодарностью судьбе смотрели на чарующий горизонт, пылающий всеми красками жизни и счастья. Казалось, что это мгновение могло длиться целую вечность, но идиллию нарушил Сохор, неожиданно начавший что-то громко тараторить, сидя в своем любимом шатре.
2
– Ты чего раскричался? – отодвинув полог, поинтересовался коренастый артиллерист Шона, посчитав, что тот обращается к ним.
– Я не тебе! – резко ответил Сохор.
– А кому же? – уточнил парень.
– Занимайся своими делами. Может, вскоре ты со своими навыками, наконец, действительно пригодишься на сто втором.
– Эх! Кто-то сейчас договорится! – начал выходить из себя
