средство – философский камень, дарующий вожделенное освобождение от пугающей смерти. На традиционный вопрос – и где тот камень? – алхимики молчат по сей день.
А в веке XIX-м вдруг вспомнили про другие опыты – образованного боспорского царя Митридата VI Эвпатора, правившего в I-м веке до нашей эры. Вспомнили, стряхнув пыль с мемуаров грека Андромаха, придворного медика приснопамятного римского императора Нерона. Уверяли, что варил тот государь из неких пантикапейских трав териак – верное средство бессмертия. Об успешности опытов крымского владыки хроники тоже не сообщают. И всё тот же, набивший оскомину вопрос: и где тот государь?..
И – так – далее…
В общем и целом, за века и тысячелетия никто из смертных соискателей так и не смог открыть способ безгранично продлить жизнь человеческую. Впрочем, за одним маленьким исключением. Российский гений профессор И. И. Мечников ввёл в научный оборот термин танатология (наука об умирании), и скромно заявил, что единственно доказанный им экспериментально метод некоторого продления жизни заключается в… постоянном употреблении кисломолочных продуктов. Каковые по природе своей угнетают гнилостные бактерии, «забивающие» всякий организм продуктами своей жизнедеятельности – токсинами. Продлевают свои жизни, сокращая её у других…
Открытие Мечникова признали полезным, но скучным, ибо такое открытие лишало людей сказочной веры в чудесное избавление от призрака неизбежной кончины. И главное – последовал философский вывод – оставался неизлеченным страх смерти!..
Французская писательница Жорж Санд, не допускавшая смерти личности, заявила публично: «Смерть столь отвратительна, что ни один из нас не в состоянии смотреть на её приближение без ужаса». Заявила, словно бы подтверждая мнение немецкого философа Шопенгауэра о том, что «… всякий раз, когда умирает человек, погибает целый мир, который он носит в своей голове; чем просвещённее голова, тем этот мир отчётливее, яснее, значительнее, обширнее, и тем ужаснее его гибель».
Смерть, однако же, продолжала оставаться в умах не только пугающей, но и по-прежнему непонятной. И более всего непонятной оставалась неотвратимость смерти, что и составляло её феномен. Мыслители утешали, что феномен смерти отнюдь не делает жизнь бессмысленной; напротив, он подчеркивает ценность, смысл и самую сущность человеческой жизни, освещенной светом разума. И разве не в области разума и гуманности в наивысшей степени проявляются сущность человека и его надежды?
Вероятно, мыслители правы в том, что сущность человека в большей степени сокрыта в его собственном разуме, нежели в физическом теле. Ведь по сути своей организм человеческий представляет собой многомерную структуру в пространстве и времени. И для того, чтобы время позволило структуре такой двигаться в обратном направлении, разум человека должен достичь и миновать некую предельную точку на ткани Вселенной. Точку со свойствами, какие мы ещё не можем объяснить известными нам физическими законами.
