что если кто-то услышит наш разговор, то не сможет ворваться, – ответила она и рассмеялась.
– Зачем такая анонимность? Можно подумать, в театре всем есть до нас дело. Ну, услышат, и что дальше, убьют? – спросила я и подавила смешок.
– Если б мы собирались сплетничать о ком-то другом, мне было бы все равно, кто нас услышит. Но когда речь идет о Лайонеле, это всего лишь мера предосторожности, – ответила она и, подойдя ко мне, села на диван с другого бока.
– Начинай, – сказала она.
Вздохнув – я только открыла рот, – Даниэлла резко вскочила:
– Черт! Забыла покурить. Придется открыть тут окно. Ты начинай, не молчи – сказала она, подойдя к окну.
Открыв его нараспашку, потянулась к своей сумке и вытащила оттуда пачку сигарет «Мальборо». Достав одну и взяв зажигалку, закурила. Бросила пачку обратно в сумку.
– Я тебя слышу, – ответила Даниэлла и высунула голову в окно.
– Выходя из малого зала, я заглянула в большой. И… там на середине вращался какай-то артист. У него очень хорошая техника… – говорила я.
– И не только… – ответила Даниэлла. – Продолжай.
– В общем, я встретилась с ним взглядом лишь на пару секунд и…
Замолчав, я посмотрела на Даниэллу. Которая, не докурив, затушила сигарету о подоконник и выкинула в окно. Затем закрыла его и, подойдя к дивану села на край.
– И? – смотря мне в глаза сказала она.
Тут я всё поняла. Это был он. Ей не нужно было произносить имя. Все встало на свои места и моя интуиции была права на сто процентов.
– Это он, да? – спросила я всё же, хотя и сама уже знала ответ.
Даниэлла ничего не ответила, лишь улыбнулась, но как-то зловеще.
– Он чертовски сексуальный, правда ведь? – начала она.
– Не знаю, не заметила., – наврала я.
– Всё, ты заметила. Не стесняйся, говори как есть. Мне можно доверять. Я тут серая мышка, и никому нет до меня дела, – ответила она.
Не понимаю почему, но внутреннее чувство безопасности ей верило. Интуиция подсказывала, что с ней можно дружить и нормально общаться.
– Ну, ладно. Да, он немного красавчик, – ответила и стеснительно улыбнулась
– Но его глаза… такие холодные… жестокие…беспощадные…
– Немного? – рассмеялась она.
– Ты слышишь? Я говорю, его взгляд способен вытащить душу наружу, – сказала я.
– Да, я знаю его взгляд. Ты еще не видела его злым, – ответила она.
– Хочешь сказать, что, когда он в гневе, в театре вообще нельзя появляться, что ли? – спросила я.
Девушка лишь кивнула.
– Короче, расскажу все, что знаю о нем, – сказала она. – Ему тридцать три года. Он премьер и мастер сцены. Вообще, темный человек, я бы сказала. И не знаю как, но он может руководить вместо дона Альваро. Иногда он сам распоряжается, что хочет и будет танцевать.
