Билли засмеялась.
– А откуда вам знать, что я не такая, нахал вы этакий? – спросила она.
– Потому что я вас слышал, когда вы были другой.
– Спасибо, – прошептала Билли.
Сирил пожал плечами.
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, – сказал он. – Я вас слышал, и дело с концом.
– Когда?
– Это не имеет значения.
Билли молчала, внимательно глядя на него, потом спросила:
– Вы долго стояли на лестнице?
– Что? Ох. – Лицо Сирила вдруг порозовело. – Ну и что? – закончил он довольно зло.
– Ничего, – улыбнулась девушка, – только людям, которые живут в стеклянных домах, не стоит бросать камни.
– Хорошо. Я слушал, – признался он. – Мне понравилось то, что вы играли. Я надеялся, что потом вы сыграете для всех то же самое, но вы не сыграли. Поэтому я пришел послушать вас сегодня.
И снова сердце Билли запело, и опять она разозлилась.
– Думаю, что не сегодня, – сладко сказала она, качнув головой. – Я не в настроении.
Мгновение Сирил хмурился, а потом вдруг лицо его осветила редкая улыбка.
– Я сражен, – сказал он, поднимаясь и проходя к пианино.
Он играл долго, переходя от одной чудесной вещи к другой, и закончил «прекрасной и великолепной» музыкой, которая все звала и звала вперед, музыкой, которую Билли слушала когда-то давно, сидя на лестнице.
– Вот! Теперь вы поиграете для меня? – спросил он, вставая и вопросительно глядя на Билли.
Билли тоже встала. Лицо ее горело, глаза сияли, а губы дрожали. Как всегда, когда музыка Сирила глубоко ее затрагивала.
– Спасибо вам, спасибо, – выдохнула она. – Вы не представляете, сколько это значит для меня.
– Спасибо. Теперь вы точно мне поиграете, – ответил он.
На лице Билли показалась настоящая тревога.
– Но я не могу. Только не то, что вы слышали позавчера! – воскликнула она. – Это была всего лишь импровизация.
Сирил резко развернулся.
– Импровизация? Билли, вы записываете свои импровизации? Хотя бы иногда?
Лицо Билли залила краска.
– Ну… это громко сказано. Разве что иногда, – тихо сказала она.
– Позвольте мне на них посмотреть.
– Нет-нет, я не могу! Только не вы!
И снова лицо Сирила тронула улыбка.
– Билли, пожалуйста, покажите мне свои записи.
Девушка очень медленно подошла к шкафчику, остановившись, умоляюще посмотрела на Сирила, а затем торопливо открыла маленькую дверцу красного дерева и вытащила с полки несколько листов рукописных нот. Она подошла к пианино, держа их за спиной, как застенчивый ребенок – свою первую тетрадь.
– Спасибо, – сказал Сирил, дотянувшись до нот.
Потом он снова сел за пианино и дважды медленно и тщательно сыграл песенку.
– А теперь пойте, –
