вот он существует, сытый, проводит отпуск в Греции, ест пирожные, а тот мальчик, где он, его больше нет. Есть ли тут смысл?
Пес, карауливший их у таверны, вскочил, как только они вышли, и побежал за ними, выпрашивая новую порцию еды, хотя они уже поделились курицей и даже хлебом: пес не брезговал ничем.
Он был похож на давнего поклонника Анастасии. Его звали Гришей, да, Гришей. Он был влюблен в нее сильно и бестолково. Ждал ее у ледового дворца, вечно без шапки, без шарфа, немного пьяный. Добрый беспутный парень, кто-то говорил, что он много пил и пьяный выпал из окна. Десять лет назад. Она расплакалась тогда. Вспомнила тощую шею, румянец, испуганные карие глаза. И как он хотел ее поцеловать, а она не разрешала, и как вставал перед ней на колени, как говорил, что никогда никого не сможет полюбить, кроме нее.
А еще был бандит, про него много говорили, что он убил человека, она боялась его. Тот дарил розы, букеты не умещались в вазы, они их с мамой ставили в ведра. Гриша провожал ее домой, чтобы защитить от бандита. А он приезжал на машине, стоял около подъезда, она видела из окна, мама просила: «Давай вызовем милицию».
А потом появился Паша, и Гриша с бандитом забылись со временем, как будто их и не было.
Они оставили машину около детского магазина с рюкзаками, пешком десять минут, пес доплелся за ними.
Кудрявая полноватая девочка в футболке с единорогом остановилась у витрины с рюкзаками. Анастасия подумала, что ее дочке тоже мог понравиться этот магазин, и она так же мечтательно остановилась бы у витрины, не решаясь зайти. Какая она бы была: нос, улыбка Павла и его губы, глаза пусть тоже Павла, а ноги ее, шея ее, волосы.
Зачем она думает об этом, если уже давно смирилась? Все мечты были до, а после уже не мечтали: какие глаза, какие губы, девочка, мальчик, имя, когда родится – летом или зимой.
Анастасия сказала девочке:
– Мне нравится рюкзак с розовым слоном, а тебе?
Девочка испугалась и ушла.
Пес все лежал у переднего колеса машины и смотрел круглыми слезящимися глазами, подняв плешивую голову. Анастасия не решалась включить зажигание. Павел злился: «Ты как ребенок, мы же не возьмем его с собой, сколько мы будем стоять? Поехали». Нажал на гудок. Пес испугался, отскочил, пропуская машину, но, быстро опомнившись, с надрывным лаем побежал за ними. Она видела его в заднем стекле – как бежал, отставая, как потерялся из вида.
Утром море уже ревело, как вертолет, готовый взлететь. Ветер бился о запертые ставни, резко стало холодно и неприветливо, как осенью в их московской квартире.
Павел замерз ночью, проснулся мрачным, шмыгал носом.
Завтрак приготовила приехавшая вчера сестра хозяйки, маленькая старуха, с ног до головы в черном, ходившая удивительно быстро для своего возраста. Татьяна, в дождевике и сапогах, очки забрызганы дождем, она их то и дело протирала платком, тоже мокрым, командовала мужичками из окрестных кафе, спешно уносившими с улицы столы, лежаки, зонты. Бассейн накрыли брезентом.
