Начиналось с малого: Павел мечтал, что возле дома поставит детскую площадку, батут. у Анастасии перехватывало сердце: молчи, молчи, молчи. Но не удерживалась. Для кого? Да хоть для детей друзей семьи Косолаповых, да мало ли. И часто они к нам приезжают? Ну для каких-нибудь других детей. Для каких? Для Валиного Валерия?
Павел вспыхивал, уезжал, Анастасия не могла заснуть ночью, писала ему сообщения, что любит и скучает. Павел отвечал только утром – выспавшийся, отдохнувший: «Я тоже, родная».
Возвращался на дачу, гуляли в лесу, ходили к своему прудику, Павел обнимал ее крепко, нежно и всаживал без предупреждения нож в сердце: «Как было бы хорошо здесь летом с сыном рыбу удить, а зимой залили бы каток…»
Анастасия просила повесить качели, поставить бассейн, нарядить елку около дома. Павел все делал, но без удовольствия, с упреком. Анастасия читала между строк: зачем нам все это, если нет детей?
Она замечала его испуганный взгляд, когда встречали беременных женщин на улице. Анастасия опускала голову, словно была виновата. Они перестали вместе смотреть сериалы, потому что даже в кино у всех дети, а у них нет.
– Ты так любишь себя? Что в тебе такого хорошего, что ты так хочешь оставить потомство? – спросила она в неподходящий для откровенных разговоров момент.
Они возвращались домой из гостей. У Пашиных друзей родился ребенок – крепенький, глазастый, беспрерывно сосал грудь. А Павел, что было совсем некстати и выводило ее из себя, не выходил из комнаты, как все другие мужчины, внимательно смотрел, как молодая мать кормит ребенка, и задавал практические вопросы: хватает ли молока, сколько ребенок высасывает за один раз, сразу ли пришло молоко и до какого времени планируется кормление. Светлана, молодая жена, пришедшая на замену старой, ровесницы Анастасии, не знавшая про их с Павлом обстоятельства, засмеялась:
– Я вижу, что вы тоже собрались.
– Куда? – Нервный смешок. – В отдел ка‑ пусты?
За ужином Анастасия как бы между делом поинтересовалась у главы семьи, как дела у оставленной старой жены и дочери-подростка, сколько уходит на алименты и многое другое в таком духе. Анастасия затевала скандал, хозяева старались оставаться миролюбивы, но она не унималась. Павел закипал.
В кулуарах обсуждали, как жалко Павла: вот он такой и такой (перечисление достоинств), и чего он в ней нашел, она даже не настоящая фигуристка была, синхронистка какая-то.
В такси Павел ни с того ни с сего обиделся на водителя – да пошел ты! – вышли неизвестно где, шли по обочине, оба нетрезвые, усталые. Анастасия выговаривала: пускал слюну, не на ребенка, а на новенькую жену с молочной грудью. Павел больно схватил ее за плечо, тряхнул, хотел тряхнуть посильнее, но сдержался.
Смотрели друг другу в глаза. Анастасия подумала: ведь он меня ненавидит.
На остановке сели на скамейку. Павел пытался понять, где они находятся, чтобы вызвать такси. Они уже протрезвели.
Приехала машина, Анастасия села в нее одна.
Павел
