пойти, чему-то научиться и почувствовать себя частью братства. Теперь лишь самые пылкие верующие ходят в храмы. А надо, чтобы ходили все, иначе они направят силы на разрушение. Например, свергнут меня.
– Наш путь не настолько разрозненный. Он более централизованный. Не может быть десятков разных религиозных орденов под сенью того или иного шейха, почитающих того или иного святого. Наше учение – как дерево, божественная воля исходит только от Потомков.
– В этом этосиане похожи на нас, разве нет? У них есть епископ. Мы тоже могли бы последовать их примеру. Я говорю о том, что нужна какая-то структура. То, за что могли бы ухватиться люди в такие непростые времена.
– Боюсь, в книгах Потомков не упоминается никакая структура. Пока они были живы, не возникало вопросов, к кому обратиться.
– Но их уже нет в живых. Поэтому нам, их наследникам, следует создать что-то подобное.
Вафик потер глаза.
– Это будет нечто новое. А когда речь заходит о новшествах, следует действовать осторожно, иначе можно нарушить дух и букву нашего учения.
– Вафик… – Мой тон стал мягким как шелк. – Ты ведь уже шейх.
– Я никогда себя так не называл.
– Не важно, как ты себя называешь. Ты наш учитель. Сидеть здесь и писать книги – хорошее занятие. Проповедовать во дворце – тоже неплохое. Но кто-то должен обращаться напрямую к людям за пределами этих стен. Кто-то должен утешать их и указывать путь. Если этого не сделаем мы, то наверняка этим займется какой-нибудь почитатель святых. И сколько бы пуль мы ни выпустили, все равно проиграем.
– Я не могу быть шейхом. Я не могу быть муфтием. Потомки не раздавали эти титулы.
Люди часто отказываются от власти, когда ее предлагают впервые. Но позже, выставив напоказ свою искренность, как бы неохотно соглашаются. Однако Вафик был не таков. Нет, судя по дрожи в его голосе, он на самом деле пришел в ужас при мысли о посягательстве на учение Потомков.
Но они ведь не восстанут из могил, чтобы нас покарать, так что я его страхи не разделяла.
– Нужно ведь что-то делать, Вафик. Неужели не осталось подлинных наследников Потомков?
– Некоторые называют себя таковыми, но у них нет доказательств.
– Как это вообще можно доказать?
– По родословным записям.
– Но их можно подделать.
Он с легким раздражением вздохнул. Путь, по которому мне суждено теперь идти, как оказалось, полон ям. Путь святых был замощен лучше. Неудивительно, что сотни лет назад именно он стал основным. Мы можем придумать что-то получше, нежели просто цепляться за принципы мертвых детей Хисти. Как и Зедра, они проиграли по веской причине: перестали думать о насущном.
– Когда придет Падишах последнего часа, как мы узнаем, что он тот, кем себя объявил? – спросила я.
Вафик поднял на меня взгляд, в котором появилась твердость.
– Мы узнаем, ведь есть безусловное доказательство того, что кто-то происходит
