style="font-size:15px;"> – Полный вперед, дядя.
– Но, залетная! – извозчик пустил рысью коня, бодро зацокавшего подковами по брусчатке.
В Москве ни тот, ни другой командир никогда не были и сейчас с интересом ее разглядывали. По сторонам проплывали многоэтажные дома, площади и скверы, по которым ветер гонял пожухлую листву.
– А это кто? – ткнул Рогов пальцем в сторону высокого, из позеленевшей бронзы памятника на постаменте.
– Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин, – отозвался Ковалев. – Неужто не знаешь?
– Не, – помотал головой приятель. – Откуда?
– Учиться тебе надо.
– А мы куда едем? – обиделся матрос и рявкнул на извозчика: – Чего плетешься, как вошь на поводке? Давай живее!..
– И раз, и раз! И раз-два-три, левой! – разносилось в замкнутом казармами пространстве, рота печатала шаг по плацу.
– За-певай! – последовала очередная команда, и звонко ответил тенор:
Слушай, рабочий,
Война началася,
Бросай своё дело,
В поход собирайся!
Смело мы в бой пойдём
За власть Советов
И как один умрём
В борьбе за это!
– откликнулись полторы сотни молодых глоток.
Курсантская рота занималась строевой подготовкой. Военспец в перетянутой ремнями офицерской шинели без погон и фуражке с красной звездой шел рядом.
Уже два месяца Ковалев с Роговым в числе других проходили подготовку на курсах красных командиров. Александра, с учетом прошлой должности, назначили одним из взводных, а Федора к нему отделенным. Учеба была насыщенной. Изучали Полевой устав РККА, организацию управления войсками, действия подразделений в наступлении и обороне. Кроме того – стрелковое и автоматическое оружие с его практическим применением, топографию, а также средства связи. Серьезно внимание уделялось политграмоте, будущих командиров знакомили с основами марксизма, а по выходным отпускали на несколько часов в увольнение.
Контингент подобрался соответствующий: одни из курсантов воевали на фронтах Империалистической рядовыми и унтер-офицерами, другие участвовали в Гражданской или работали в совпартактиве[22]. Две трети – члены РКП(б).
Как и по всей России, фабрики и заводы в столице не работали, москвичи получали по сто пятьдесят граммов ржаного хлеба в день. Но при всем этом молодая республика изыскала возможность выдавать курсантам вдвое больше приварок и табак, а еще все получили новое обмундирование: краснозвездные буденовки, длинные серые шинели с «разговорами»[23] и яловые сапоги.
Иногда курсантов поднимали по тревоге, и они оказывали содействие рабоче-крестьянской милиции в ликвидации всякого рода уголовных элементов, наводнивших столицу и ее окраины. Однажды вместе с сотрудниками московского угро[24] отделение курсантов во главе с Ковалевым выехало в Марьину рощу – брать банду некого Сабана. Она считалась
Совпартактив – представители советской власти.
Шинель «с разговорами» – длинная, с разрезом позади, шинель.
Угро – уголовный розыск.
