шипевшими шашлыками.
– Доброго аппетита, – чуть поклонился Мамука и вернулся в духан.
Адъютант, поручик по фамилии Кипиани, наполнил стаканы красным вином, передав каждому. Полковник, распушив усы, встал (остальные тоже) и предложил тост за встречу. Каждый выпил до дна, включая Михаила – душистое, с терпким вкусом вино ему понравилось. Сочный шашлык тоже, хотя с шампура есть было непривычно.
– Помнится, мы такое пили в Аджарии, – сказал, закусив Поспелов.
– Ну да, на позициях, – рассмеялся начальник училища.
Повторили, закусив сыром, завязался непринужденный разговор. В это время из духана снова появился хозяин и подошел к гостям:
– Всего ли хватает?
– Хватает, Амиран, – кивнул полковник. – Разве что покорми денщика.
– Уже, – последовал ответ, и духанщик направился обратно.
– Приятный какой человек, – глядя вслед, сказал Дмитрий Васильевич.
– Во всех отношениях, – рассмеялся поручик, – бывший абрек.
– А разве они еще бывают? – вытаращил глаза Михаил.
– У нас на Кавказе молодой человек, всё бывает, – назидательно сказал Томкеев. – Вы, Дмитрий Васильевич, помните ротмистра Ануфриева?
– Как же, помню, он командовал кавалерийским эскадроном.
– Ну, так этот самый духанщик был у него лихой рубака. Генерал Лорис-Меликов даже наградил его именным «смит-вессоном». По окончанию кампании уехал к себе в горное селение и там повздорил с местным князем. Тот приказал Амирану кланяться, он отказался, за что получил удар плетью. Не стерпев обиды, ночью сжег княжеский дом и ушел в абреки. Через год полиция поймала, храбрецу светила тюрьма, но я отстоял. Съездил к наместнику, и тот объявил ему амнистию. Потом Амиран купил этот духан, он в Тифлисе один из лучших.
– Я же и говорю, весьма приятный человек, – снова сказал Поспелов, все весело рассмеялись.
– А кровная месть у вас осталась? – поинтересовался Михаил.
– Как же, как же, – благодушно прогудел полковник. – Расскажите, Сергей Багратович, о последнем случае.
Адъютант снова налил всем вина, и на минуту задумался.
– Не так давно вон за тем перевалом, – кивнул на горную гряду, – жили две семьи. И между ними существовала давняя вражда, из-за чего – теперь уже никто не помнит. Власти пытались их мирить, одного отправили на каторгу, ничего не помогало. Каждый год кровники убивали друг друга. Дошло до того, что в одной семье остались мать и три брата, а во второй – отец с сыном. Ну, вот в той, что больше, решили напасть на вторую и убить всех. Дома оказался лишь старик, сын ушел с отарой на все лето в горы. Отца братья застрелили, а Давида – так звали сына, оставили на осень. Но тот спустился раньше, обнаружил мертвого отца и напал первым. Старших братьев убил, а младшего, шестнадцати лет, взял в плен. Дома посадил на цепь в хлеву и заставил целыми днями молоть на ручном жернове ячмень, который продавал в городе. Кормил тем же, чем себя, если отказывался работать –
