Берт. Желаю благополучного возвращения.
Я отправился в тыл, используя все имеющиеся на местности укрытия. Скачками и перебежками от одних развалин к другим. Я старался, чтобы меня не заметили или, по крайней мере, чтобы враги видели меня лишь мельком. Примерно через 100 метров быстрого бега мы перебежали через улицу, служившую разграничительной линией между нами и соседями слева. Мне пришлось несколько раз спрашивать, где находится командный пост соседнего подразделения, прежде чем я до него наконец добрался. Все это время солнце нещадно грело мне шкуру, так что я обливался потом. Я представился командиру 171-го разведывательного батальона и доложил ему, что являюсь его соседом справа.
– Лейтенант Холль, исполняющий обязанности командира 7-й роты 276-го пехотного полка.
– Фон Винтер.
– Господин оберст-лейтенант (подполковник), я хотел бы узнать, как далеко вперед вам удалось продвинуться. Мы должны были захватить высотное здание, верхнюю часть которого вы можете отсюда наблюдать. Наша атака застопорилась в 150 метрах, и сейчас мы периодически попадаем под пулеметный и ружейный огонь с верхних этажей главного здания и с обеих боковых пристроек. Мы не можем ни продолжить атаку, ни отойти назад без риска понести тяжелые потери. Я запросил в своем батальоне поддержку огнем тяжелых орудий, но до сих пор не имею оттуда никаких новостей. Ваши люди залегли за нами. Я хотел бы знать, почему ваши подразделения застряли сзади.
Холеный, с приятной внешностью подполковник, адъютант которого выглядел таким же ухоженным, спросил меня несколько высокомерно:
– Да, мой добрый друг, нам не удалось продвинуться вперед настолько, насколько мы планировали. И мы тоже ждем поддержки огнем тяжелой артиллерии. К счастью, к полудню мы получим в свое распоряжение два штурмовых орудия, которые сможем здесь использовать. До тех пор, пока они не подойдут, я вряд ли смогу продолжить наступление, так как моим солдатам на правом фланге приходится лежать головами в грязи из-за этого чертова пулеметного огня, который ведется на вашем участке атаки.
– Когда господин оберст-лейтенант ожидает прибытия штурмовых орудий?
– Через час или через два.
– То есть между 14.00 и 15.00.
– Точно, мой друг. В это время вы можете снова прибыть сюда.
– Если обстановка не изменится до этого времени, я обязательно вернусь.
Я отсалютовал и отправился со своим посыльным назад. Инстинктивно мы старались использовать любое укрытие, как только слышали звук разрыва тяжелого снаряда или приближающийся звук артиллерийского залпа подсказывал нам, что разрывы произойдут где-то неподалеку. Когда я посмотрел на себя, всего перемазанного грязью и насквозь вспотевшего, то понял, почему те господа, представители других родов войск, вели себя со мной так напыщенно. Они не оскорбляли нас напрямую, а мы не обижались на них. Ведь мы были пехотой, «попрыгунчиками по любому бездорожью»,
